- Здравствуй, сынок, - сказала она, убрав длинную прядь с его лба. - Я рада, что ты одумался…
- Спасибо… мама.
Он коснулся губами ее руки, осторожно, точно опасаясь раздавить хрупкую ее ладонь. И пальцы разглядывал долго. А еще дольше осматривался в доме…
…его не испугала нищета.
Ульне же видела родовое гнездо его глазами. Побуревший паркет. Гнилые гобелены, сквозь дыры в которых бесстыдно проступал камень стен. Гнилые лестницы. Истлевшие ковры. Камины, что не разжигались многие года… и потускневшая роскошь гербовых щитов.
И Марта, тогда худая, с запавшими темными глазами, шипела:
- Что ты делаешь? Он ведь самозванец…
- Нет, - Ульне знала, что поступила правильно.
Освальд не вернется… гнилая кровь, дурная.
Неспособная понять истинное предназначение рода Шеффолков.
И глядя на того, кто стал ее сыном, Ульне улыбалась.
Безумным прощают улыбки без повода.
И предки, чьи лица заросли грязью, хмурились, но Ульне впервые было безразлично их мнение… род Шеффолк не должен оборваться. А новая кровь… новая кровь способна на многое.
…вот только старую она не согреет.
- Мама, тебе не холодно? - он всегда появлялся неожиданно, и было время, когда звук этого голоса заставлял Ульне замереть.
…так похож.
И внешне тоже. Оба стройные, светлые, с синими прозрачными глазами, но на этом сходство заканчивалось.
- Холодно, - покорно согласилась Ульне, и он, положив руки на плечи - острые хрупкие - произнес.
- Идем к камину. Марта…
- А что я? Я говорила ей, чтоб перестала торчать у окна. Разве ж послушает? - в ворчании Марты не было злобы, оно - привычное, надоедливое слегка, и его, того, кто притворяется сыном Ульне, Марта не ненавидит. Напротив, втайне она боится, что однажды он исчезнет.
Бросит дом, который ожил за последние годы.
И Ульне с ее безумием и пустой комнатой, где обретались призраки прошлого.
…дорожку из иссохших розовых лепестков, что ведет через всю комнату к шкафу…
…и дальше, вниз.
А в подземелье ныне холодно… но надо бы проведать, рассказать емуновости…
Ульне бросила осторожный взгляд на того, кто стал ее сыном. Совсем вырос… и ждать уже недолго.
Спицы Марты ненадолго замерли, прежде чем подцепить ускользнувшую было петлю. Жесткая шерстяная нить царапнула пальцы едва не до крови.
Командует.
И смотрит недружелюбно, точно подозревая в чем-то… пускай… в мысли-то он не заглянет. Конечно, нет. Обыкновенный человек… пусть и глаза мертвые, а Ульне не видит. И сама-то жива едва-едва, а может и умерла, еще тогда, на свадьбе. Бывает же, что мертвые притворяются живыми?
Петля за петлей.
Безумная Марта вяжет шарф… у нее такое множество шарфов и уйма времени на рукоделие. В последние годы ей полюбилось рукодельничать, а ведь Марта помнит те времена, когда в роскошной столовой на ужин подавали вареную чечевицу. Ей это было непонятно - тяжесть фамильного серебра и чечевица.