— Я еду на юг, — сказал он. — Теренс привез для меня кое-какие новости и мне нужно ехать.
— Теренс! — лицо Адели, и без того кислое, стало еще кислее. — Почему ты не сказал мне, что приехал твой младший брат? Я бы раньше поприветствовала его.
— Не думаю, Адель. Ты и так не очень-то жалуешь Теренса, а сегодня, похоже, и вообще не слишком рада его видеть.
— Почему ты так говоришь?
— Я ведь уже рассказывал тебе, что он был ранен во время крестового похода. Он теперь калека. Ты ведь не любишь калек, верно, Адель? А я не позволю, чтобы кто-то из членов моей семьи относился к нему не так, как подобает.
Адель отвернулась и принялась рассматривать гобелены, висящие на стенах, чтобы скрыть свое раздражение. Однако она не рискнула вызвать гнев Хью и сменила тему разговора.
— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты не стал вчера настаивать на исполнении обычая первой брачной ночи и не разделил со мной ложа. Это говорит о том, что ты всерьез принял принципы тамплиеров и не нуждаешься в удовлетворении вульгарных потребностей.
— Вульгарных? — коротко хохотнул Хью. — Ты что, не хочешь растить детей, Адель?
— В Библии нигде не написано, что женщина обязана рожать визжащих младенцев. Господь сам решит, надо ли нам это.
— Значит, Господь также будет и решать, делить ли нам с тобой постель? — Хью сокрушенно покачал головой, не переставая собирать сумку. Адель де Вунэ. Его жена! Правда, в том, что его жена холодна, как каменный пол донжона. И также скучна. В ее водянистых голубых глазах нет жизни. Она худа — слишком худа. У нее острые скулы и подбородок. Волосы… волосы у нее тускло каштановые, и она заплетает их в жидкую косицу не толще мизинца. Его жена!
Она не хочет делить с ним постель и не желает рожать ему детей. На мгновение перед ним встала семья де Трай. Толпа ребятишек, и все любимые, все желанные. Он вспомнил Катарину, окруженную крестьянскими детьми, цепляющимися за ее юбку, веселый смех, когда она играла с ними. Он помнил изумрудный огонь в ее глазах. Она всегда была такой живой, состоящей из плоти и горячей крови. Она была полна жизненной силой… Он снова взглянул на Адель, стоявшую посреди комнаты с руками, скрещенными на груди. Его жена!
— Сколько дней мне ждать твоего возвращения? — спросила она.
Хью подумал, что в ее голосе не было печали по поводу его неожиданного отъезда.
— Не более трех недель, — ответил он. — И вот еще что, Адель, — продолжал он, останавливаясь перед ней. — Когда я вернусь, я собираюсь нанять нового управляющего. Ты должна сказать мсье Корви, что произошла ошибка и я увольняю его.