— Если вам кажется, что я причиню Катарине вред, то я немедленно уеду.
Он посмотрел настоятельнице прямо в глаза.
— Оставляю это на ваше усмотрение, потому что вы видели ее, а я — нет.
Какое-то время сестра Марианна молчала, обдумывая сказанное. Наконец, легкая улыбка коснулась ее губ, и она покачала головой.
— Думаю, вы можете увидеться с Катариной. Возможно, это пойдет ей на пользу.
Хью улыбнулся, наполнил водой кожаное ведро и поставил его Цефею.
— Где я могу найти ее?
— Она сейчас занимается приготовлением лекарственных снадобий. Катарина обладает обширными знаниями о целебных травах и цветах. За то короткое время, что она находится здесь, мы многому от нее научились. Нам будет очень не хватать ее, когда она уедет, — не сказав больше ни слова, настоятельница повернулась и вышла из конюшни.
Хью в несколько минут закончил чистить коня и отправился искать Катарину. Комната, где готовили снадобья, находилась на третьем этаже одной из башенок монастыря. Хью подумал, что не мешало бы вымыться, но теперь, когда Катарина была так близко, он не мог больше ждать.
На самом верху длинной винтовой лестницы Хью нашел дверь, о которой сказала ему настоятельница. Он дважды постучал и стал ждать. Секундой позже дверь отворилась, и Хью оказался лицом к лицу с девочкой лет двенадцати, смотревшей на него широко открытыми глазами. Темноволосая девчушка стояла, лишившись дара речи, и Хью уже начал бормотать извинения, решив, что он ошибся дверью. Вдруг откуда-то из глубины комнаты он услышал голос Катарины.
— Эсселина, что там?
Хью протянул руку и распахнул дверь пошире. Эсселина посторонилась, пропуская его, и Хью вошел в комнату. В круглой комнатке-башне было тепло, несмотря на холодный зимний день. Вдоль круглой стены стояли шкафы, заполненные склянками и флаконами самых разнообразных форм и размеров. В центре комнаты стоял круглый стол, застеленный мягкой, прекрасно выделанной кожей, а рядом с ним — невысокая скамейка. Предполуденное солнце освещало комнату через два широких окна, в очаге ярко горел огонь, а рядом стояла Катарина, помешивая какое-то варево.
Катарина… Щеки ее были как цветы персика, медные волосы, хотя и заплетенные в длинную косу, как всегда, обрамляли ее лицо каскадом непокорных мелких колечек. Она была еще прекрасней, чем он помнил, маленькая, стройная, изящная. От плавного изгиба тонких бровей до кончиков изящных пальцев она была само совершенство, как шедевр, вышедший из-под резца скульптора. Ему безумно хотелось коснуться ее, он не забыл того ощущения, когда впервые прижал Катарину к себе, почувствовал тепло губ и свежий весенний аромат ее волос. Он тосковал по всему этому.