На Черкесской улице стояли лужи, покрывшиеся к утру корочкой льда. Пахнущий морозцем воздух действовал на Дёркё бодряще. Глубоко дыша, он шел быстрыми шагами и поглядывал вперед, в сторону автобусной остановки, где стояло пока всего несколько человек. Зима в этом году, как уже несколько лет подряд, снова выдалась теплой, бесснежной. Метеорологи осенью предсказывали ранние холода, обильные снегопады; но опять, видно, где-то просчитались. За дождливым рождеством пришел по-весеннему теплый, солнечный январь, и те, кто помнил прежние зимы, радовались хотя бы утреннему ледку на лужах.
Иштвану Варью не в радость было свежее январское утро. На душе у него было тяжело. Неделю назад состоялось судебное разбирательство, его полностью оправдали. Но смерть малайки по-прежнему угнетала его. Дёркё знал, что тревожит зятя. Он коснулся его плеча:
— Важно, что тебя оправдали, Пишта... Ты ни в чем не виноват. Эксперты ведь установили, что малайка уже мертвой была, когда под колесо попала. Что ты мог сделать? Ты же съехал с дороги — кто ж виноват, что напрасно!..
— А три тысячи штрафа?..
— Это же в рассрочку. Выплатишь. Дешевле после такой аварии трудно отделаться.
— Что еще полиция скажет?..
— На сегодня тебя вызвали?
— Да.
— Все будет в порядке.
— А если права не вернут?
— Тебя же оправдали. Наверняка вернут.
— Вот и адвокат сказал. Только боюсь, что найдется какой-нибудь параграф — особый случай или еще что — и не вернут...
— У меня дома пять бутылок пива припасено... Ставлю все пять, что вернут. Вечером права у тебя в кармане будут.
Они подошли к остановке. Там набралось уже человек десять — пятнадцать. Варью с тестем встали в очередь. Больше они не разговаривали. Без двадцати шесть подошел автобус. Втиснувшись в него, слившись с толпой, они доехали до «Волана»...
В огромном, гулком помещении ремонтно-механической мастерской Иштван Варью и двое слесарей трудились над восстановлением истерзанного перегрузками мотора. Варью по одному снимал клапаны, пружины, упорные кольца и укладывал их в банку с машинным маслом, стоящую на земле.
— Взгляни-ка сюда,— повернулся он к Канижаи, который, несмотря на молодость, считался старым и опытным механиком.
— Что там? — спросил Канижаи.
— Лопнуло.
— Пружина?
— Да нет, клапанный запор.
— Черти, как измывались над несчастным мотором... Ладно, до поршней дело дойдет, там все станет ясно...
Варью чуть не до пояса влез в мотор и, ослабляя один за другим болты, черные от старой смазки, начал вытаскивать все новые детали. Время от времени он взглядывал на часы и с отсутствующим видом застывал над тускло поблескивающими внутренностями полуразобранного двигателя.