Теперь мадам Кассель в упор смотрела на Соре. Было видно, что она ошеломлена.
– Существует еще одна версия «Видения после проповеди»?
– Да.
– Вторая картина? Большая картина, подлинный, до сих пор никому не известный Гоген?
Было видно, что руки мадам Кассель покрылись гусиной кожей.
– Я видел эту картину. На мой взгляд, это еще больший шедевр, чем известная его версия. Она смелее, откровеннее, мужественнее, радикальнее. Оранжевый цвет – это же настоящая глыба. Нет, это просто невероятно. Все, что Гоген хотел выразить, все, что он мог выразить, он выразил здесь. Мы видим борьбу более отчетливо, мы видим реальное событие – такое же реальное, как монашки на переднем плане.
Дюпен не сразу понял, о чем говорил Соре.
– Вы говорите… Вы говорите, что видели эту картину своими глазами?
– Да, я ее видел. Я был в Понт-Авене. В среду. Мы с Пьером-Луи Пеннеком встречались в среду днем в отеле.
– И вы действительно лично, своими глазами видели картину?
– Я простоял перед ней полчаса. Она висит в ресторане, прямо у двери. Это было потрясающее зрелище – подлинный Гоген, неизвестная картина…
– И вы уверены, что это подлинник? Что это на самом деле Гоген?
– Я абсолютно в этом уверен. Конечно, надо провести научный анализ, проверить подлинность, но, на мой взгляд, это чистая формальность. У меня нет никаких сомнений в том, что картина подлинная.
– То есть картина, которую вы видели, ни в коем случае не является копией?
– Копией? Почему вы спрашиваете, как вы пришли к этой мысли?
– Я хочу спросить, не является ли картина работой какого-нибудь художника, написавшего ее в стиле Гогена? Ну, как делают все копиисты.
– Нет, ни в коем случае.
– Почему вы в этом так уверены?
– Господин Соре – корифей. Во всем мире нет более компетентного в этом вопросе специалиста, господин комиссар.
Соре был явно польщен этой похвалой.
– Благодарю вас, мадам.
Дюпен решил не рассказывать о копии, обнаруженной в ресторане, и мадам Кассель, очевидно, это поняла.
– Почему Пьер-Луи Пеннек позвонил вам и попросил приехать? Чего он хотел? Вы не расскажете мне, как протекал ваш первый разговор?
Соре откинулся на спинку дивана.
– Естественно, расскажу. В первый раз Пьер-Луи Пеннек позвонил мне утром во вторник, приблизительно в половине девятого, и спросил, сможет ли он доверительно поговорить со мной, так как речь идет об очень важном деле. Ему было необходимо абсолютное доверие. У меня в это время были срочные переговоры, и я попросил Пеннека перезвонить мне ближе к полудню, что он и сделал.
– То есть он сам перезвонил вам?
– Да, он позвонил, как мы и договаривались, около полудня и сразу перешел к делу. Он рассказал, что его отец завещал ему картину Гогена, о существовании которой до сих пор никто не знал. Он хранил картину десятки лет, а теперь хотел передать ее в коллекцию музея Орсэ, передать в дар.