Кердрук был расположен в очень живописной местности. Пологие холмы мягко спускались здесь к Авену; дорога, извиваясь, стремилась к реке. Среди пышной растительности виднелись старинные каменные дома и несколько роскошных вилл. Пальмы, карликовые пальмы, лиственницы, пинии, лимонные деревья, рододендроны, буки, гортензии, высокие живые буковые изгороди, бамбук, кактусы, лавры, кустистые заросли лаванды сплетались между собой, образуя самый типичный бретонский пейзаж. Так же как в ближайшем порту Манеш, близ устья Авена, здесь возникало впечатление, что находишься в ботаническом саду. Авен широко и величественно разливался по долине на пути к открытому морю.
Дорога упиралась в мол. Десяток местных рыбаков держали здесь свои традиционные, пестро раскрашенные лодки. Было здесь и несколько моторных лодок местных жителей, и пара туристических парусных яхт. Прилив прибывал, вода стояла уже высоко, лениво накатываясь на берег пологими волнами.
Дюпен припарковал машину на молу, на небольшой стоянке, вмещавшей не больше десяти машин. Столы и стулья ресторана стояли на берегу гавани, некоторые – непосредственно у воды. Короткую набережную обрамляла дюжина старых платанов. В ресторане было тихо и безлюдно.
Мадам Кассель и Дюпен сели за стол у воды. Сразу же подошел официант – жилистый, небольшого роста и проворный. Дюпену нравились такие официанты. Кухня уже закрывалась, и заказ они сделали быстро, без долгого обсуждения – белонские устрицы (которых ловили в паре сотен метров отсюда, в Белоне), жаренный на гриле морской черт с солью, перцем и лимоном. К этому они заказали молодое вино из долины Роны.
– Как же здесь красиво, просто умопомрачительно красиво. – Мари Морган Кассель изумленно любовалась пейзажем.
Было что-то нереальное в том, что они находились здесь, в этом месте, романтичнее и поэтичнее которого было трудно сыскать, именно теперь, в конце тяжелого дня, имея на руках два трупа, арест и совершенно запутанную ситуацию. Но мадам Кассель была и в самом деле права: здесь было умопомрачительно красиво. Мари Кассель вывела Дюпена из задумчивости:
– Сегодня вечером мне позвонила моя давняя подруга, журналистка из Парижа. Шарль Соре обратился к одному ее коллеге, которого она хорошо знает. Соре рассказал ему о Гогене. Дал, так сказать, эксклюзивное интервью для «Фигаро».
– Что?
– Да, вы не ослышались. Завтра это интервью может быть уже опубликовано в утреннем номере. Статья и интервью.
– Это будет, естественно, подано как великое событие?
– Вероятно, да. Я же вам говорила, эта история наделает большой шум в мире. Об этом напишут во всех газетах. Вы можете этому помешать?