– Ну, это тоже абсурд.
– Однако за первые же годы в Провансе вы сделали головокружительную карьеру.
– Господин комиссар, куда вы клоните? Вы подозреваете меня в убийстве собственного брата? Это, мягко говоря, нелепое подозрение. Вы считаете, что я мог убить его из-за ничтожных политических разногласий, имевших место сорок лет назад? Мне уже семьдесят пять лет, и те бредни меня уже давно не занимают. Все это несущественные мелочи. Старые дурные шутки.
– Вы очень быстро добились признания и почестей, стали кавалером национального Ордена заслуг. Этот орден увенчал вашу политическую деятельность.
– Совершенно верно.
– Лишние сведения могли все испортить.
– Лишние сведения? Нет никаких порочащих меня сведений. Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
– Где вы были позавчера, в четверг, в течение дня и вечером?
– Это допрос, господин комиссар?
В голосе снова зазвучала враждебность. Однако Андре Пеннек тотчас взял себя в руки и сменил тон.
– В Тулоне. В четверг я был в моем доме в Тулоне, где весь день работал.
– Конечно, кто-то может это подтвердить?
– Естественно, моя жена. Вчера утром я был в кабинете, куда мне позвонил Луак Пеннек. Я сразу выехал в Понт-Авен. Жена привезла в аэропорт чемоданчик с самым необходимым. Она могла видеть мой посадочный талон. В Кемпере я взял напрокат машину. Больше мне нечего вам сказать.
– Упомянуты ли вы в завещании вашего брата?
– Простите?
– Как вы думаете, упомянуты ли вы в завещании вашего брата?
– Нет, я этого не думаю. Если бы это было так, то он должен был в последние годы внести изменения в завещание, что представляется мне маловероятным. Из-за наших с ним разногласий он четко сформулировал причины моего исключения из числа наследников и оформил это нотариально. Он сам мне об этом сказал.
Андре Пеннек окончательно успокоился и говорил теперь совершенно спокойно.
– Видите ли, я в известной мере человек довольно состоятельный и не нуждаюсь в финансовой помощи. Кроме того, вам, несомненно, известно содержание завещания моего брата, и вы знаете, что я не вхожу в число наследников.
– Самый большой капитал политика – это его репутация; к тому же – самый уязвимый капитал.
– Господин комиссар, – в тоне Андре Пеннека зазвучали примиряющие нотки, – мне кажется, что наш разговор принял какую-то странную направленность. Я приехал, чтобы узнать, как продвигается расследование убийства моего брата, узнать, что вы уже знаете. Честно говоря, до остального мне нет дела. Кроме того, мне надо посмотреть, не нуждаются ли в моей помощи Луак и Катрин Пеннек, все ли в порядке с отелем, ведь он был целью и смыслом жизни моего брата.