«Я занят серьезным делом, – холодно сообщал муж. – Когда появится возможность, зайду домой. Хорошо смотри за Асланом. Расти его настоящим мужчиной. Записку сожги. Магомед».
Как ей жить одной, где брать деньги, как справляться с хозяйством и успевать воспитывать сына, муж не написал. Наверное, считал это ерундой по сравнению с его «серьезным делом».
Со времени пропажи мужа Абрикос не появлялся. Зато к Зареме все чаще стал захаживать ее троюродный брат Вахид. Помогал по хозяйству, нянчил Аслана, приносил продукты… Однако через некоторое время Зарема стала замечать, что брат смотрит на нее совсем не по-родственному. И это не вызвало у нее неприязни.
«Мне всего двадцать лет, – думала Зарема. – А я непонятно кто – ни мужняя жена, ни вдова… Ведь с маленьким сыном на руках тяжело одной. А по ночам так ноет низ живота и простыня становится мокрой…»
Спустя полгода после пропажи Магомеда природа взяла свое. Маленький Аслан мирно посапывал в своей кроватке, а в это время его мама совсем не по-детски постанывала на полу, под дядей Вахидом.
Это был большой грех – по шариату за такое побивают камнями. Придя в себя, Зарема даже расплакалась. Близ ее родного села в поле есть бездонная дыра, говорят, что если долго смотреть в нее, то разглядишь сполохи адского пламени и услышишь крики грешников… По ночам в нее сбрасывают неверных жен, теперь и ей прямая дорога туда…
– Не бойся, никто не узнает, – успокаивал ее Вахид. – Я и пришел незаметно, и уйду так, чтобы никто не увидел…
«Острый нож рано или поздно выглянет из кармана…» – сомневалась Зарема.
Действительно, как тут можно скрыть прелюбодеяние? Это ведь не Махачкала, не Дербент… Камры представляют собой большой муравейник, в котором крыша коровника может одновременно являться полом жилого дома соседей сверху. Узенькие переулки местами не позволяют свободно разойтись двум встречным. Слева и справа множество калиток, дверей, проулков, ведущих не поймешь куда. Не всегда разберешь – находишься ты на улице или уже в чьем-то дворе. Можно зайти в калитку где-нибудь в нижней части села, а выйти по лабиринту улочек и дворов в верхней его части. Такая застройка хороша для защиты тех, кто скрывается от неверных, но очень плоха для тех, кто хочет остаться незамеченным…
– Ты не знаешь, как я могу маскироваться, – усмехался в ответ возлюбленный. – Я столько раз сидел в секретах – рядом пройдешь и не увидишь!
Сомневаться в словах Вахида причин не было. Он человек серьезный, офицер, служит в погранотряде, у него даже пистолет есть, Зарема видела… Дом, в котором он проживал со своей женой и двумя детьми, находился недалеко от отряда, в соседнем селе. Этот дом, довольно просторный внутри, снаружи не сразу-то и заметишь. С улицы виден лишь высокий глухой забор с гаражными воротами. На самом деле это и есть вход в дом, а сам «гараж» – своеобразный коридор. Жителю Саратова или Рязани будет непонятно: зачем честному человеку такие ухищрения, а здесь это в порядке вещей – очевидно, такая осторожность в крови у горцев. Тут в каждом третьем доме есть скрытый бункер, потайной выход, тайник под собачьей будкой… Зарема вначале тоже удивлялась, а потом привыкла. Она же не коренная жительница, она одна из немногих, которую взяли замуж из Хуптена. Так редко бывает, чтобы жену взяли из другого села. Камринцы считают себя выше других, и большинство браков заключаются между родственниками. В результате кровосмешения за несколько столетий почти все камринцы породнились между собой…