Ведь любое государство, подобно живому организму, стремится не допустить собственной гибели. При этом совершенно очевидно, что свобода слова, не ограниченная ни моральными, ни какими иными нормами, действует на него разлагающе. Вот и приходится балансировать, подобно канатоходцу. Крен вправо – ты сорвался в диктатуру, крен влево – ты сорвался в нее же. А если пустить все на самотек? Это будет означать начало конца. Всегда есть внешние и внутренние силы, готовые «помочь» падению. Да простит меня читатель за излишне поэтическое сравнение: Веймарская республика не удержалась на своем канате. Но будем справедливы – пыталась.
Стремясь не допустить самоубийственных тенденций, она неоднократно предпринимала попытки обезопасить себя от вседозволенности. Другое дело, что попытки эти по силе оказались несопоставимы с тем разрушительным воздействием, которое она на себе испытала.
Вернемся к 1933 году, ставшему одной из важнейших вех в немецкой истории, когда в огне подожженного 27 февраля рейхстага родилась Германия «нового образца».
Вечером именно этого дня весь мир облетело сообщение:
«В понедельник около 21 часа 15 минут вечера пожарная команда была вызвана в рейхстаг, где в части здания с куполом возник пожар. По вызову пожарная команда направилась туда с машинами десяти берлинских пожарных постов… Прибывшие пожарные команды нашли большой золотой купол рейхстага охваченным пламенем. Вся окрестность была залита дождем искр. Пожарная команда и полиция немедленно проникли в рейхстаг, и здесь им удалось задержать человека, который открыто признался в поджоге. Он заявил, что принадлежит к нидерландской коммунистической партии»[57].
Странный, полуслепой и полусумасшедший член голландской Партии международных коммунистов Маринус Ван дер Любе, пойманный на месте преступления, оказался провозвестником нового государства, с новой идеологией и новыми правовыми нормами. Нацисты получили замечательный «подарок» незадолго до «дня национального пробуждения»[58], до выборов в рейхстаг, назначенных на 5 марта. Тут же были найдены «сообщники» юного пиромана. Ими оказались лидер коммунистов в рейхстаге Эрнст Торглер, Георгий Димитров, Василий Танеев и Благой Попов. На суде посыпались взаимные обвинения. И коммунисты, и нацисты, с одинаковым негодованием указывали на Ван дер Любе, как на нацистского и коммунистического агента соответственно, а он только твердил, что действовал в одиночку. Сразу же появились самые разные версии: коммунисты, начиная с Димитрова, твердили о «несчастном Фаусте», направляемом нацистским Мефистофелем, нацисты пугали общественность рассказами о кровавых планах коммунистов в отношении мирного населения Германии. Ссылались они при этом на документы, обнаруженные в штаб-квартире коммунистов. В конечном итоге каждый получил свое: трое коммунистов были освобождены за недостатком улик, несчастный Ван дер Любе лишился головы