— Как вы сюда попали? — спросил Набатов.
Опустив руки, как плети, и еще более сгорбившись, вошедший объяснил, что он служит лесником, что «шукал в гаю свою корову» и почему-то был задержан красноармейцем.
— Жинка ждэ, пацаны беспокоятся, куда батька запропал? Не держите меня, Сурского Степана тут все знают.
— Где ваш лес?
Сурский толково объяснил, как будто прожил здесь всю жизнь.
— Давно работаете лесником?
— Когда немцы заняли наше село, партизанский руководитель товарищ Кацко Григорий Матвеевич сказал мне, чтобы я пошел в лесники. Слыхали о товарище Кацко? Вот я им и помогал продукцией разной, яйцами, молоком, ну и, между нами говоря, самогончиком.
— Где брали?
— Свое давал и трохи доставал.
— Почем тут яйца?
— Когда как, цена меняется.
— А самогон?
— Если товарищу капитану треба трохи горилки — зараз будэ, — предложил услуги Сурский.
— Меня интересует, сколько вы платили за литр самогона: десять, двадцать, сто или двести рублей?
Сурский не мог ответить. Его наигранное спокойствие говорило Набатову, что перед ним сидит совсем не лесник. Но кто? Пока он видел человека с натренированными глазами и нервами, неестественно обросшего и забывшего, как снимается фуражка.
— Не кажется ли вам, что вы допустили ошибку, выдавая себя за лесника? — спросил Набатов.
Ответа снова не последовало.
Взгляд Сурского говорил: пусть я засыпался на пустяке, как мальчишка на экзамене, но рассказывать ничего не буду: мне все равно — я знал, на что шел.
Набатову в эту минуту Сурский показался ничтожным и жалким. Он как-то ссутулился, съежился, словно собирался пролезть в небольшую дыру, и смотрел так, будто хотел о чем-то просить, но не решался.
— Кто дал вам этот паспорт?
— В милиции получил.
— Когда?
— До войны еще.
— В каком же это было году?
— В сороковом.
— Кто тогда был начальником милиции?
— Забыл, — еле выговорил Сурский и разразился сухим исступленным кашлем, которому, казалось, не будет конца. — Христа ради, ради всего святого, дайте мне стакан водки!
— Вы больны, вам нельзя пить…
— Черт с ним, все равно…
— Вы лжете, выдавая себя за лесника, за Сурского и за члена партии, помогавшего партизанам. Кацко расстрелян немцами. Это он до войны был здесь начальником милиции. Как вы, лесник, не знали начальника милиции? Вам нечего сказать на это? Хорошо. Тогда, может быть, расскажете, как вас принимали в члены ВКП(б)?
— Как всех, — последовал ответ.
— Как же? Расскажите по порядку, какие вы заполняли документы, куда вас вызывали для беседы, для решения вопроса о приеме в партию, где и у кого вы получали партийный документ?