Кирилл и не заметил, как из глубины леса надвинулся мрак и сгладил все, что полчаса назад делало сосны соснами, кусты кустами, сугробы сугробами, — все пропало, только черная пустота на пепельном снегу.
Ярко взлетела ракета, вычерчивая в темной высоте бледно-зеленую дугу, и небо залилось лунным светом, и верхушки сосен, и снег на них. Свет этот, как из бездны, выхватил осатанелых лошадей, разрывавших постромки. Лошади вздымались на дыбы и, выворачивая оглобли, опрокидывали сани и грузно валились на большак. Судорожно брыкали они в воздухе ногами, будто искали опору, чтобы уцепиться и встать. Немцы неуклюже выскакивали из саней и в замешательстве бросались к сосняку. Все пришло в яростное движение, и все это виделось Кириллу одну минуту, может быть, полторы, пока ракета стояла в воздухе. «Началось как надо», — билось сердце.
Паша выполз почти на самый большак и ожесточенно строчил через крупы убитых лошадей, за которыми укрылись и отстреливались гитлеровцы. «Сукин сын, пропадет же!..» — передернуло Кирилла. Он и сам, оказывается, выдвинулся вперед. Автомат зло стучал в его руках, и, кроме этого, Кирилл ничего уже не слышал.
С большака отвечали. Кирилл видел, как оттуда метнулись и погасли на лету крошечные огоньки. Но и погасшие, они проносились с тонким противным свистом.
Пулемет Блинова почему-то смолк. «Отполз, наверное, дальше, еще левее. Так и есть, с ним ничего не случилось». Кирилл снова услышал ровный стук пулемета. Теперь Блинов бил почти в упор. Справа тоже усилился огонь. «Это Ивашкевич, Хусто, Халецкий и Захарыч. Нет ходу — ни вперед, ни назад…» Все происходило так, как задумали. Потом, когда большак начнет стихать, хлопцы выскочат из засады и расстреляют тех, кто еще останется.
Кирилл взглянул на часы — бой длился уже четыре минуты.
«Только б не ушел он, Фридрих Фенц! Только б не скрылся!» Мысль эта подняла его, и он побежал вдоль дороги, скрытый кустарником и тьмой. Коротыш следовал за ним. Кирилл бежал в сторону Блинова, он видел, что при первых же выстрелах туда ринулись верховые и столпились вокруг саней с собакой. Это подсказывало, что Фенц там. У самых ног Кирилла вонзались пули в снег. Никакого сомнения — стреляли в него. Лечь, лечь и переждать… Но, пригнувшись, он продолжал бежать.
Опять над лесом повисла ракета — белая полоса, срезанная черным. Кирилл приостановился. «Вот он! Он!..» Генерал сполз в глубь саней. Лежавшая сбоку убитая лошадь и две лошади, рухнувшие у передка, прикрывали сани. Кирилл зажег бикфордов шнур и метнул толовую шашку. Он приготовился кинуть еще одну, выбросил руку вперед, и в это мгновение пуля попала чуть повыше его руки. Огромное пламя ринулось на него, сначала густо-красное, как кровь, потом ярко-желтое, как летнее солнце, потом белое-белое, как снег сегодня на рассвете, дотом бурое, как стоячее болото, и черное-черное, как густая ночь в лесу, — и все это в одну секунду. Что-то сильное потянуло его к земле. Он упал у дороги.