Джейк выпрямилась как струна, и издал хриплый крик, полный животного ужаса. Его движения были ограничены, но он старался вырваться. Я схожу с ума. Помоги мне Господь, я схожу с ума…
Эдди поспешно нажал кнопку.
— Доктор Пейтел, немедленно сообщите в госпиталь.
— Уже бегу. Он очнулся?
Карие глаза Эдди взглянули на Джейка, который смотрел на него широко распахнутыми голубыми глазами.
— Да. Но… Да. Он очнулся, верно.
Страх. Страх столь глубинный, что Рейнсингер даже не облекал его в словесную форму. Но Джейк мог чувствовать, как он перекатывается под поверхностью. Он питал его собственный ужас, и тот вновь стал рваться на свободу.
Эдди нащупал шприц, наполнил его чем-то и шагнул вперед. Джейк закрыл глаза, и страх оказался полностью вытеснен наркотическим любопытством. Эдди говорил бессмысленные успокаивающие слова. Он был хорошим доктором и отлично умел ухаживать за больными, и, если бы Джейк не был способен слышать его мысли так, словно те раздавались по громкой связи на весь лагерь, то эти слова успокоили бы его. Но те слова, что исходили из разума Рейнсингера, были громче, чем его речь, — и они были полны страха, враждебности и опасения.
— Привет, Джейк, — послышался голос Пейтел.
Слава Богу, он очнулся. Я думала, мы потеряем его.
Джейк закрыл глаза и бесполезным движением закрыл уши. Маленькая прохладная ладонь Пейтел коснулась его лба. «Даже в наш век технологий требуется человеческое касание», — подумал Джейк. Ему нравилось ощущать на своей коже ее руку, и он старался избавиться от лихорадочных мыслей, теперь поступающих из двух источников.
— Доктор, можно вас на пару слов? — напряженно сказал Рейнсингер. Он шагнул навстречу Пейтел, и они отошли за угол. Рейнсингер начал тихо говорить. Джейк печально усмехнулся. Зачем отходить за угол, чтобы пошептаться, когда человек в кровати может читать ваши мысли? «Привычки сложно искоренить», — предположил он.
Джейк закрыл глаза. Он постарался сосредоточиться на таблице умножения, пытаясь сбросить груз чужих мыслей. Семью один — семь. Семью два — четырнадцать. Семью…
Что это существо сделало с ним? Он всегда умел читать мысли?
Семью восемь — пятьдесят шесть…
Может быть, нам нужно изолировать его? Черт возьми, где же этот корабль…
Семью пятнадцать — сто пять…
Дверь открылась.
— Ну что же, рада видеть, что вы очнулись, — сказала Эр-Эм.
Джейк открыл глаза и пристально посмотрел на нее.
Он жив. Прекрасно. Из-за этого меня могли бы уволить.
Равнодушие, расчет, предательство… Чем бы ни было то, что Рейнсингер вколол ему, оно уничтожило в Джейке страх. Но оно ничего не сделало с гневом. Джейк рванулся к Эр-Эм, обрывая трубочки и проволочки, к которым был подключен.