Эта вторая ночь была еще хуже первой: казалось, что начинается землетрясение, собаки на псарне выли, лошади в конюшне ржали, на деревьях вокруг замка кричали совы, в оружейной доспехи сорвались с мест и носились кругом, столы и стулья шагали на своих ножках, котелки и сковородки пустились в пляс — это было какой-то дьявольский шабаш. Жена моя рыдала, дрожала и молилась — все сразу. Я же сам соскочил с кровати как был, в одной рубашке, и, схватив меч, бросился в коридор, крича:
«Кто тут? Кто это шумит так?»
«Это я», — послышался голос.
«Кто ты?»
«Я Ортон»
«Кто же послал тебя сюда, Ортон?»
«Один клирик из Каталонии, по имени Мартин».
«А почему он прислал тебя сюда?»
«Потому что ты отказался платить ему церковную десятину, вопреки судебному решению папы Урбана Пятого. Я тебя не оставлю в покое, пока ты не отдашь Мартину то, что ему следует; он отпустит меня, когда удовлетворится полученным».
Я задумался, и мне пришла в голову одна мысль.
«Ортон!» — заговорил я вновь.
«Что?» — отозвался тот же голос.
«Слушай внимательно, что я тебе скажу».
«Говори».
«Служба у клирика не подходит такому молодцу, как ты; как я вижу, ты расторопный, предприимчивый и ловкий работник, а служба у клирика хлопотная и дохода не приносит; оставь ты его и поищи себе другое место».
«Не годится мне оставаться без места».
«Ну, я тебе отыщу другое, обещаю».
«Где же?»
«У славного рыцаря, который на своем веку зарубил больше врагов, чем у твоего монаха зерен в четках».
«А этот рыцарь богат?»
«Как король».
«И добрый христианин?»
«Как сам папа».
«Гм-гм… — протянул Ортон. — Его величество короле теперь без денег, папу отлучили от Церкви, а ты ничего не обещаешь всерьез».
«Так ты отказываешься?»
«Надо посмотреть».
«Ну, подумай…»
«А как звать этого рыцаря?»
«Реймон де Корасс».
«Так это ты?»
«Да, это я».
«Ты серьезно хочешь, чтобы я тебе служил?»
«Серьезно, только с одним условием».
«Каким?»
«Чтобы ты никому зла не делал ни внутри замка, ни снаружи».
«Да я не злой дух, — отозвался Ортон, — и не могу делать зло. Все, на что я способен, — это не давать тебе спать и тревожить тебя во сне, как мне приказал брат Мартин».
«Так вот оставь ты этого злого монаха».
«Я бы рад».
«И будь моим слугой».
«Договорились».
И вот с того самого дня, вернее, с той ночи, этот славный маленький дух так ко мне привязался в благодарность за вызволение его из-под власти злого клирика, что, не требуя никакого вознаграждения, посещает меня чуть не каждую неделю.
— А как же он вас посещает? — спросил граф де Фуа, очень внимательно слушавший рассказ сира Реймона.
— Только по ночам, когда я уже в постели. Я обычно лежу с краю кровати, а моя жена у стены. Он входит в комнату.