Это вовсе не значило, что Сулейман поощрял взятки и грабеж, он даже собственного зятя Ферхад-пашу не пожалел, казнил за бессовестное обирание подданных, но если все в разумных пределах, то почему нельзя принимать подарки от тех же венецианцев? Пока Великий визирь не делал ничего, что шло бы не на пользу империи. Пусть дарят…
Служил султану визирь отлично, не знал ни сна, ни покоя.
Сулейман с удивлением узнал о том, что Ибрагим привез из Парги отца и брата, однажды даже съездил в тот дом, посмотреть, в каких условиях живет Великий визирь вне подаренного дворца, остался доволен и домом, и приемом и успокоился, попросту забыв об их существовании.
Дела, дела… они поглощали все время, не время спать, когда империя и весь мир требовали неустанных действий.
Из-за всех этих дел, а также появления собственной тайны под именем Мухсине Ибрагим на время забыл султаншу Хуррем, совсем забыл. К тому же прошло пять лет с тех пор, как он касался ее восхитительного тела, скрипел зубами от сознания, что собственными руками разрушил свое счастье.
Теперь у него были захватывающие государственные дела, супруга – сестра Повелителя, прекрасная Мухсине для души и мечтаний и власть… Последнее важней всего, важней Хатидже и Мухсине, важней даже этой зеленоглазой колдуньи, без конца рожавшей Повелителю сыновей.
Что такое настоящая большая власть, может оценить только тот, кто ею обладал. У нее две стороны: первая внешняя, блестящая, яркая, шумная. Бывший раб Ибрагим теперь был усыпан золотом, причем своим, а не господским, окружен драгоценными конями, ел-пил лучшие яства и лучшие вина, был окружен почетом.
Вторая сторона власти истинная – возможность принимать решения, от которых зависели судьбы тысяч, если не сотен тысяч людей. По его приказу приходили в движение огромные силы, перемещались люди, корабли, средства… Он решал, кому быть под пятой османов, а кому пока подождать, причем решал даже не подсказкой правителю, а собственным приказом, султан дал Ибрагиму такое право.
И вот эта сторона власти была едва ли не более важной и приятной. Сознание собственного могущества – это особенное сознание. Этому сознанию помогло и тайное общение по пути в Египет и в самом Каире с венецианцами, вовремя уловившими, кого именно из приближенных султана стоит обхаживать, на кого делать ставку. Венецианский дож Андреа Гритти, некогда сам бывший послом Венеции в Стамбуле, а потому неплохо знавший подпольные течения власти османов, не ошибся, советуя своему сыну Луиджи Гритти обратить внимание на молодого Великого визиря Ибрагим-пашу.