Битва состоялась в день двадцатипятилетия императора Карла, словно подарок к первому юбилею. Немногим старше своего противника был и бедолага Франциск, ему исполнилось тридцать.
Бывает, когда и позор может обернуться выгодой. В те славные времена пленников полагалось выкупать, а до выкупа содержать их в соответствующих условиях, то есть короля в королевских. Карл очень быстро понял, что зря задумал пребывание царственного узника у себя в Мадриде, потому что чрезвычайно любвеобильный Франциск быстро обрел такое количество поклонниц, что впору отправлять его от греха подальше домой безо всякого выкупа.
Мало того, в пленника-ловеласа влюбилась сестра короля Карла Элеонора, вдова португальского короля. Не просто влюбилась, а воспылала желанием освободить обожаемого Франциска и выйти за него замуж. Когда за дело берутся женщины, мужчинам лучше сразу отступить, а судьбой любвеобильного Франциска занялись сразу несколько замечательных женщин, прежде всего его мать Луиза Савойская.
Луизе Савойской сын доставлял немало хлопот всю жизнь, большую часть она правила за сына то как неофициальный регент, пока он был слишком мал, то как официальный, пока развлекался в плену. Первая супруга беспокойного Франциска, дочь Людовика XII кроткая Клод Французская, принесшая мужу корону Франции, уже скончалась, однако жениться снова король не собирался, предпочитая многочисленных любовниц и двух весьма активных фавориток.
У императора Карла сил противиться женскому нажиму хватило почти на год, хотя за это время к осаде в пользу Франциска подключилась и собственная тетка Карла Маргарита Бургундская.
Но Луиза Савойская не стала ждать, когда император «созреет», она предприняла дополнительные меры. В Стамбул к османскому падишаху отправились тайные посланники со слезным письмом Франциска и его перстнем в подтверждение того, что не самозванцы. Луиза допустила серьезную ошибку, полагая, что суша надежней морской стихии. Посланники были убиты, а перстень позже видели на пальце у визиря Ибрагима.
Не получив никакого ответа, Луиза Савойская сумела переправить и второе письмо, правда, уже без перстня, зато с надежным человеком. Официально синьор Франжипани вез для султанской семьи на пробу различные парфюмерные снадобья, а в подметке своего сапога второе письмо.
Синьор Жан Франжипани от Стамбула пришел в ужас, поскольку город был, по его мнению, сродни библейским Содому и Гоморре. По-восточному богатый, даже роскошный, и нищий одновременно, зеленый, красивый, но очень грязный, полный купцов, расхваливающих товары, привезенные со всего света, и попрошаек, однако занимавшихся своим ремеслом в строго определенные дни – понедельник и четверг. Порядок здесь соседствовал с бедламом, богатство с нищетой, улыбчивость с ненавистью, здесь смешались все народы и языки, турецкая речь в некоторых районах слышалась реже иностранной. Вавилон, не иначе – решил для себя Франжипани.