— Ей тоже этого хотелось, — с какой-то странной интонацией произнес он и окинул взглядом строгое черное платье Рейчел. — Я уверен, увидев тебя, она был бы просто поражена. Ты выглядишь весьма… элегантно. — Если судить по тону, это был вовсе не комплимент. — Сегодня никаких драгоценностей?
Рука Рейчел машинально потянулась к ничем не украшенной шее.
— Мне казалось, что это не будет соответствовать обстоятельствам.
— Соответствовать… Любимое словечко отца… вернее, одно из любимых. Но разве это не соответствует обстоятельствам: надеть драгоценности на похороны ювелира? К тому же ты знаешь, что отец ненавидел черный цвет. Он находил его отвратительным и годящимся только служить фоном для создаваемых им ожерелий и брошей, оттеняя их совершенство. Ты должна надеть что-нибудь из того, что он любил.
— Ты уверен?
Рейчел и сама сначала думала поступить именно так, но не рискнула последовать инстинктивному желанию. На похоронах будет много народа: друзья Грега, деловые партнеры, престижные заказчики, и ей не хотелось сделать что-нибудь, что могли посчитать признаком дурного вкуса.
— Совершенно уверен. Иди… — Взяв Рейчел за плечи, он повернул ее к двери и подтолкнул. — Иди наверх и выбери что-нибудь действительно стоящее. И носи с гордостью… в память об отце.
Позднее Рейчел спрашивала себя, не было ли предложение Гейбриела намеренной хитростью, имеющей целью отвлечь ее, чем-нибудь заполнить кажущиеся бесконечными минуты ожидания того, чего она так боялась.
К тому времени, как она выбрала показавшееся ей подходящим украшение, машины похоронной процессии уже стояли у двери. Еле успев накинуть пальто и надеть шляпу, Рейчел взяла мать под руку и повела ее вниз.
Только при виде Гейбриела, стоящего у дверец катафалка, в голову ей пришла неожиданная и тревожная мысль: сегодня, в первый раз в жизни он лицом к лицу столкнулся с реальностью личной потери. Гейбриел был бледен как смерть, и казалось чудом, что он еще стоит на ногах. Темно-карие глаза, потемневшие почти до черноты, предательски блестели.
— Гейб… — Рейчел, боясь встретить резкий отказ, тем не менее протянула к нему руку, но он стиснул ее в пожатии, в котором было больше тепла, чем неприязни.
К тому времени, когда они прибыли в церковь, Гейбриел, по всей видимости, уже справился с волнением. Судя по хранимому им напряженному молчанию, Рейчел решила, что он полностью погружен в себя, и была крайне удивлена, увидев, как, выйдя из машины, Гейбриел предложил Лидии опереться на его руку.
Но еще больше ее удивило то, что, немного помедлив, мать приняла предложение и даже выдавила из себя слабую улыбку. Мгновением позже Гейбриел повернулся к Рейчел и тоже взял ее под руку. Все время службы и церемонии похорон он находился радом. Не отходил он от них и потом, когда все вернулись в дом, где должны были состояться официальные поминки.