Он закрыл комод и сел на кровать.
Что, черт возьми, Алекс себе позволяет? Ну, допустим, испекла печенье. Но чтобы стирать — это уж слишком. Это делает только жена.
Хэнк уперся локтями в колени и положил голову на руки. Себя не обманешь! Он всегда ненавидел стирку и теперь обрадовался, что избавлен на сегодня от этой тяжкой обязанности.
Хэнк встал и нахмурился. Хватит копаться в своих чувствах к Алекс! Он знал лишь, что хочет схватить ее и зацеловать до потери чувств. Слава Богу, ее здесь нет.
Спускаясь на следующее утро по лестнице, Хэнк услышал мурлыканье Алекс на кухне. Она, как оказалось, постоянно напевала себе под нос, когда работала одна.
Запах жареного бекона и кофе ударил в нос, едва он распахнул дверь кухни.
— Доброе утро, — проговорил Хэнк.
Она отвернулась от плиты и улыбнулась ему.
— Доброе утро. Все будет готово минут через двадцать.
Он шагнул в кухню.
— Мне казалось, я говорил, что ты не обязана готовить завтрак сегодня утром, потому что вчера в свой выходной ездила с Клэр. Вы вернулись очень поздно.
— Ты еще не спал? — удивленно спросила она.
Хэнк кивнул.
— Я не вышел только потому, что Клэр подумала бы, будто я проверяю ее.
В глазах Алекс вспыхнули искорки.
— А это не так?
Хэнк пожал плечами. Не мог же он сказать, что тревожился о ней не меньше, чем о сестре.
— Ну как поездка?
Она расцвела.
— О, успешно. Она купила прекрасное голубое платье, которое изумительно ей идет. Попроси ее показать его тебе.
— Обязательно. — Он сделал несколько шагов и остановился рядом с ней. — Да, еще.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Зачем ты выстирала мою одежду? — Вопрос звучал как обвинение.
— А откуда ты взял, что это сделала я, а не Клэр?
Он сделал еще шаг, оттесняя ее к плите.
— Это она?
Алекс пожала плечами, потом решительно покачала головой.
— Я пылесосила в твоей комнате, а грязная одежда мешалась под ногами. Я бросила все в стиральную машину, чтобы вытереть пыль под шкафом.
— Во-первых, что ты делала в моей комнате? Уборка наверху…
— Это работа Клэр. Так выгони меня, — самодовольно объявила она.
Ему хотелось засмеяться, задушить ее в объятиях или закружить в воздухе. А больше всего — поцеловать ее. Но он только с деланной строгостью посмотрел в ее задиристые глаза.
— Не надо больше стирать мою одежду, Алекс.
— Или что?
Его взгляд опустился на ее губы.
— Или я тебе отплачу… ох, отплачу.
Ни один из них не шевельнулся — даже не вздохнул. Мгновение длилось и длилось, целую вечность.
Алекс первой освободилась от оцепенения. Она шагнула назад и отвела взгляд.
— Да, сэр!
Он развернулся и вышел из кухни.