Содрогнувшись, я вышел на крыльцо.
Одинокая изба, в которой мне довелось провести эту ночь, стояла почти что посреди леса.
Закопченные полуразрушенные стены старой церкви виднелись сквозь молодые сосенки справа, слева простиралось по-осеннему рыжее поле сухой переросшей некошеной травы, тут и там засоренное тонкими хлыстами молодых осин. Среди бурьяна, блестящего от росы, — несколько домиков.
Они осели и сгорбились трухлявыми крышами, нахохлились, словно коты, подобравшие под себя лапы и спящие на согретой солнышком лужайке с бессмысленно безмятежным видом.
Вся история мертвой деревни предстала передо мной как на ладони. Люди забросили свои дома, и на нехоженых дорогах и улочках начал прорастать молодой лес.
Лес подбирался к спящим людским жилищам и втягивал их в себя. Столько лет жители деревни питались лесными богатствами, и теперь лес медленно восстанавливал справедливость, питаясь людским добром, поглощая нажитое ими имущество.
Развалины старой церкви он тоже силился проглотить, но камень есть камень: труднее подольститься, сложнее втереться в доверие.
А потом какой-то случайный пожар — может быть, от удара молнии — и трухлявые сухие бревна загорелись. Огонь перекинулся от одной избы на другую, на церковь. Уцелел лишь один из домов — тот, в котором я ночевал.
Наверное, потому, что был укрыт каменным строением, зданием церкви. Может быть, это и вправду был дом священника?
А может, все было совсем не так, как мне представилось.
Интересно, есть ли на земле кто-нибудь, кто мог бы рассказать мне историю этой погибшей деревни?
Впрочем, я даже не знаю, как она называется.
Да и что мне до нее, в конце концов?
Я примерно помнил направление, откуда пришел, и теперь шагал в обратную сторону, по пути рассуждая про себя о невозможности того, что случилось ночью, и о собственном душевном здоровье (или нездоровье?).
Спустя час мне повезло: я выбрался, наконец, на трассу.
Первый же автолюбитель, которого я остановил, согласился подкинуть меня до моей машины, брошенной неподалеку от указателя поворота на поселок Хомутляй. Водитель сказал, что это единственное поблизости ответвление от федеральной дороги.
Я поведал водителю (его звали Володя) свою историю о подрезавшей «семерке» и моих ночных приключениях. О тех деталях, в которых сам я не был уверен, умолчал.
Володя посочувствовал мне. И охотно поделился информацией о гараже местного автомобильного гуру, мастера Сергеича.
— Он, если хочешь, это колесо тебе отбортует, на камеру посадит — легко на нем до Москвы доедешь. Давай сейчас возьмем твое колесо, я тебя сразу к нему отвезу! — предложил Володя.