Стараясь не выдать ни малейшего признака дурноты, девушка бросила палец Харрису так небрежно, словно это был обычный брелок. Тот побледнел еще сильнее, но, к его чести, поймал страшный подарок в воздухе.
– Вывари его, – приказала Джейн голосом, который лишь отдаленно напоминал ее обычный. – До костей. Я не хочу на это смотреть. Пенелопа, объясни Эмер, что нужно для ритуала. А остальные… двигайтесь. Шевелите ногами, черт возьми.
И девушка мягко забрала у Мейв полотенце, чтобы та поняла: эти указания в полной мере относятся и к ней. Ткань была теплой и немного липкой, и Джейн почувствовала, как в горле снова скапливается желчь. Но выбора не было, так что она просто прижала полотенце к руке и зажмурилась, пока шестеро ее союзников рассыпались по дому в поисках необходимых ингредиентов. Им предстояло воскресить мертвеца.
Едва переступив порог особняка, Джейн поняла, что Аннетт подготовила его к битве. В доверху покрытом золотом и мрамором фойе не было ни души, а лифт уже стоял открытым, чего на памяти девушки не случалось ни разу. Аннетт не попыталась убить ее ни на улице, ни в вестибюле, и Джейн поняла, что сейчас тело контролирует Хасина. Разумеется, ее страсть к церемониям и красивым жестам требовала настоящего сражения.
Девушка шагнула в лифт, и створки бесшумно сомкнулись у нее за спиной. В конечностях нарастал странный зуд, не похожий на обычное покалывание магии в крови. В левой руке его дополняла болезненная пульсация, которую не смогли унять даже выдающиеся целительные таланты Ли. «Амбика», – подумала Джейн, покачиваясь на носках, но дело, разумеется, было не только в ней. Пенелопа предупредила, что, несмотря на их объединенные усилия и кости Джейн, они не смогут воскресить свою прародительницу надолго. Если Амбика вернется к вечному сну слишком рано, их затея провалится – но по этой же причине Джейн рисковала опоздать с ее вызовом. Девушка сжала массивный серебряный амулет, выданный ей на прощание Пенелопой, и погладила странный темный камень в центре. Лифт плавно отсчитывал этажи.
Когда его двери открылись снова, Джейн ничуть не удивилась, увидев закопченный пол и обугленные окна атриума. В дальнем конце зала – там, где несколькими днями раньше стояла Линн – возвышался силуэт Аннетт, причудливо освещенный уличными фонарями снизу и полной луной сверху. Девушка была одета в винтажный белый костюм
Chanel; собранные на затылке локоны оставляли спереди лишь несколько вьющихся прядей. Перед ней нервно выхаживала другая, более громоздкая тень. Джейн присмотрелась – все те же сальные волосы и одутловатое лицо, на котором навсегда застыло выражение замешательства и обиды. Разумеется, это мог быть только Чарльз.