Сегодня в суде над Жилем де Рэ не осталось тайн. Хроника донесла до нас во всех деталях то, что происходило в комнатах хозяина замка. Сохранились рассказы о еде с большим количеством специй и возбуждающих винах, но рядом с этим перечислялись по минутам детали разнообразных садистских наслаждений, бессмысленных преступлений. Речь шла о телах, вытащенных крючьями из колодцев, в которые те ранее были брошены, о поспешных ночных перевозках по рекам сундуков, наполненных телами убитых детей с головами, отделенными от тела и «изъеденными червями и подпрыгивающими, как мячики», о вязанках, которые были собраны в кучу в очаге гостиницы де Ла Сюз с 36 телами, положенными сверху. Помощник обвинителя с трудом верил во все это: «Только подумайте о том, как жир с кусков горящего мяса капает на угли на кухне…» Пламя, постоянно помешиваемое, было достаточно сильным, и требовалось лишь несколько часов, чтобы избавиться от многих тел. Помучившись от угрызений совести и помолившись о милосердии Господнем, Жиль де Рэ растягивался на кровати и с большим наслаждением вдыхал ужасный запах горящего мяса и костей, пространно рассуждая о своих ощущениях.
Повторим – за 7 или 8 лет погибло 800 детей. Добрая треть ночей из этих 7 лет, с 1433 по 1440 год, была посвящена убийствам, расчленению и сожжению; а дни проходили в перевозках на телеге окровавленных и изуродованных тел, чтобы спрятать их, высохших и обугленных, под сеном или в укромных местах, в избавлении от золы и отмывании крови и нечистот.
…Церковь настаивала на том, чтобы это дело находилось в ее юрисдикции. Это означало, что в таком случае для Жиля де Рэ все кончено. Епископ из Нанта Жан де Шатогирон и верховный сенешаль Бретани Пьер де л’Опиталь изводили герцога требованиями о предоставлении им необходимых полномочий. И с большим сожалением Яков V отдал наконец приказ о начале суда над маршалом Франции, опозорившем прославленное имя; он хорошо знал, что «церковь – высший суд, и осуждает преступление, а не лицо, его совершившее», – как торжественно провозгласил сам епископ из Нанта. А Пьера де л’Опиталя значительно больше интересовали факты колдовства и магии, чем остальные, гораздо более отвратительные преступления.
Жилю необходимо было золото. Как и Эржебет Батори, с деяниями которой мы познакомимся чуть позже, он не мог жить жизнью обычных людей, она губила его.
Благодаря Прелати атмосфера Тиффожа была пропитана магией. Он часто ссорился с Жилем, который упрекал его за нетерпение и недостаток веры. Каждый день Жиль слушал несколько месс. Нормандка, пришедшая погадать ему на картах, сказала, что у него никогда ничего не получится, покуда «он не отвлечет душу от своих молитв и своей часовни». Жиль добывал все больше и больше правых рук, сердец и прядей волос для дьявола.