— Ладно, не умеешь, так не умеешь, слушай дальше и смотри. Между башней и клубом школьное футбольное поле, и на нем укрыться негде. Потому примем вправо, там частный сектор, забор, и впритык к нему сеновалы идут с сараями. Теперь посмотри на клуб. Металлическую лестницу на стене видишь? Высоковато она обрезана, но допрыгнуть можно. Поднимемся наверх, дальше по чердаку спустимся с другой стороны. Здесь и начинается самый опасный участок, укрытий нет. Мимо вон того строения, по-моему это фельдшерский пункт, нам предстоит добраться до детского садика. Там такая же история: лестница на стене. Снова пройдем по чердаку, чтобы на крыше не рисоваться, и окажемся через дорогу от церкви. Метров тридцать до нее останется, не больше.
Чужинов опасался, что Олег сейчас задаст вопрос: «А что будем делать дальше?», потому что ответа на него и сам не знал. Но тот молчал, и он продолжил:
— Олег, приготовься к тому, что увидеть мы можем всякое. Понимаешь, о чем я?
Гуров кивнул:
— Понимаю, Глеб. Это не жутик с манекенами и загримированными актерами вместо трупов. Но, думаю, справлюсь.
— Тогда вот еще что: постарайся не делать резких движений — они сразу бросаются в глаза. Плавненько так, как будто по грудь в воде бредешь. И самое главное: стреляй только в случае крайней необходимости. Опасаюсь, что на единственный выстрел они со всей деревни сбегутся, можем и до укрытия и не добежать. Как будто бы все. Ну так что, потопали? В том же порядке, как и раньше: я первым, ты за мной. И почаще оглядывайся.
— Потопали, Глеб.
* * *
До водонапорной башни добрались без всяких проблем. Сначала они шли по окраине парка вдоль растущих у обочины аккуратно остриженных кустов акации. По правую сторону от них проходила асфальтированная дорога с обязательными заплатками и выбоинами, на другой стороне которой тянулся забор из бетонных плит. Что за ним, Глеб определить не смог, но за эту сторону можно было не беспокоиться — перемахнуть через такой высокий забор твари не в состоянии.
Слева располагался парк. Клены, тополя, ясени, вишни, березки и вяз. Могучий, метра четыре в обхвате, Чужинову таких и видеть-то еще не приходилось.
«Наверняка с ним какая-нибудь местная легенда связана», — почему-то подумал он.
Сзади, где-то на краю, виднелась хоккейная коробка с бортами, выкрашенными в зеленый цвет, почти неразличимая сейчас, летом, когда и без того все вокруг было зелено. В глубине парка стоял обелиск с ярко цветущими вокруг него клумбами. В память о солдатах, погибших на той ужасной войне, которая затронула практически каждую семью, и таких обелисков, разбросанных по всей огромной стране, тысячи. Если не десятки тысяч, кто их считал?