Вот он, этот стол… Есть ли флоггер в ящике? Петра осторожно потянула за ручку. Ящик открылся на удивление легко, два флоггера действительно лежали внутри.
И вдруг…
Его руки стиснули ее бедра, Петра даже вздрогнула от неожиданности, а над ухом раздалось:
— У… какие мы подробности знаем! Хочешь попробовать на себе?
— Я?.. — Она вдруг испугалась.
— Ну не ради бутылки вина же ты приехала сюда и пришла в библиотеку? Хочешь…
Голос искусителя. Левая рука с силой наклонила Петру вниз к столу, не позволяя выпрямиться, а правая легко расстегнула пуговицу джинсов и нырнула внутрь к заветному месту.
— Да ты вся мокрая…
Петра замерла, не зная, как себя вести. Внутри поднималась горячая волна желания секса и… порки. Атомная смесь, заставляющая сердце бешено биться, а кровь прилить к голове.
Она прекрасно понимала, что последует, и вовсе не хотела этому противиться.
Его правая рука вовсю хозяйничала в ее заветном месте, а левая, перестав давить на спину, нырнула под рубашку и добралась до груди, больно стиснув. Но сейчас эта боль была желанной. Петра чувствовала навалившееся сверху мужское тело, его дыхание, его руки и была готова принять все остальное, но…
Он вдруг отпустил Петру, сел в большое кресло и подозвал к себе:
— Иди ко мне. Встань здесь.
Она с трудом перевела дыхание, одернула рубашку, попыталась застегнуть джинсы, но подчинилась, подошла на дрожащих ногах и встала подле камина.
— Раздевайся.
— Что?
— Сними джинсы.
Немного неловко сняла, стараясь не запутаться в штанинах. Он спокойно наблюдал.
— Рубашку.
Она осталась в трусиках и бюстгальтере. Дальше последовал просто жест, показывающий, чтобы избавилась и от этого. Петра на мгновение замялась.
— Хочешь быть наказанной?
Она хотела, уже приученная к боли, Петра даже жаждала наказания, но все равно замешкалась.
— Я жду.
Стараясь двигаться изящней, освободилась от нижнего белья. Стояла, не зная, куда девать руки, а он разглядывал. Удовлетворенно кивнул, подозвал к себе. Когда подошла, вдруг сильно шлепнул по пятой точке. Петра невольно ойкнула: было больно.
— Будешь кричать — заткну кляпом. Обувай. — Рука протягивала босоножки на высоченных каблуках. Размер немаленький, пожалуй, ей великоваты.
Она замешкалась всего на мгновение, если честно, соображая, не Линн ли принадлежала эта обувь. И тут же получила новый шлепок по заду:
— Я приказал обуться!
Петра мазохистка, и болевой порог у нее довольно высокий, это выяснилось, когда она связалась с бывшим любовником матери, вернее, удочерившей ее Аники Флинт, Адлером. Адлер привел Петру в подпольный клуб, где садомазо практиковалось широко, и даже заставил пройти инициацию — жуткое испытание, после которого все остальное уже нестрашно.