— Скорее всего вы с мамой испугались последнего. Тебе очень не хотелось загубить свою молодость, возя меня до конца жизни в инвалидной коляске.
— Вот и нет. Я была в таком состоянии.
— Ладно, прекратим эти разговоры. Умерла, так умерла.
— Кто умерла? — спросила Ольга.
— Любовь. Угадай, сколько букв «Ф» в этом слове? — Сергей поднялся со скамейки. — А ты, как всегда, в великолепной форме.
Он не преувеличивал, она действительно отлично выглядела.
— А ты как думал. — Крутанулась на каблучке, как в прежние времена, Ольга. — Но признайся, тебе, наверное, хотелось встретить в моем лице опустившуюся и спившуюся сучку.
— М-да, — взглянув на нее, тяжело вздохнул Сергей, — а вот внутри у тебя ощущается какой-то дискомфорт. Надеюсь, не без помощи своей маман, ты хорошо устроилась в жизни.
— Неплохо.
— Ладно, не хочется представать перед тобой как немой укор совести, пора идти, садиться за работу. Новую повесть надо заканчивать.
— И не хочешь пригласить меня выпить чашечку кофе? Как в старые добрые времена.
— Нет, извини, — отрицательно покрутил головой Сергей. — С меня достаточно экспериментов. Надо мной жизнь и так, за последние годы, поизмывалась как над плохим хлебушком. Пока, — и, не дожидаясь ответа, он перекинул ремень сумки через плечо, повернулся и направился в сторону метро.
Сегодня был день встреч. Слишком много впечатлений и воспоминаний. И не все они были приятны. Надо было срочно садиться за стол и приниматься за работу над повестью. Как-то один классик сказал, что в его произведениях всего один процент таланта, а все остальное — работа, работа и, еще раз, работа.
— Может, это сказал и я, — задумчиво произнес вслух Николаев, уже стоя на эскалаторе метро, — но в другой жизни.
Стоявшая впереди старушка покосилась на него и, на всякий случай, спустилась на несколько ступенек ниже. Мало ли каких сумасшедших объявилось в последнее время.
Артист был в своем амплуа и назначил встречу Маркову на заваленном строительным мусором пустыре. Валентин Александрович вздрогнул, когда вдруг рядом с ним, как из-под земли, возник старичок в одетой прямо на грязную майку старой шинельке и, почесывая заскорузлой рукой седую бороденку с остатками хлебных крошек, произнес:
— Вы пунктуальны.
Марков смотрел на него и ни как не мог поверить, что перед ним стоит Артист. Впрочем, в прошлый раз он заявился переодетым дамочкой. Похоже, он любил театральные эффекты. Хотя, вот эта серая, дряблая кожа, длинные седые космы на голове и редкая бороденка, все это невозможно было достичь только благодаря парику и гриму. Марков не удержался, протянул руку и дернул киллера за бороду.