— Ты уже колдун, — сказала она. — Если для всех купов ты сделаешь то же, что сегодня для меня, все скажут, что ты колдун.
Теперь она слушала светлые грустные вальсы, смотрела во все глаза на разбегающиеся перед нею изумрудные леса нашего Материка, быстро оглядывалась на голубые лужи в придорожных кюветах, оставшиеся после ночного дождя, и ждала рассказа о человеке, сочинившем эти светлые мелодии.
Однако рассказывать ей сейчас о наполненной терзаниями жизни Шопена я не решился. Сзади сидели мама и Михаил. Лекция о композиторе показалась бы им неуместной. А один деликатный вопрос к Михаилу вертелся у меня со вчерашнего вечера. И, может, лучшего времени задать его не представится.
— Знаешь ты геолога Сергея Агеева? — спросил я, повернув голову к Михаилу.
— Как не знать? — Тушин пожал плечами. — Я всех тут знаю. Это моя работа.
— Он как, в порядке?
— У тебя был шанс в этом усомниться?
— Вчера. По рекомендации Совета я говорил с ним о перспективах по урумту. Мне показалось, он чего-то не понимает.
— А конкретно?
— Хочет снабдить «курсантов» топорами. Для колки дров. И охотничьими ножами. Но если «курсанты» привезут в племя охотничьи ножи, вождь Вук обидится на меня. Отношения с племенем не улучшатся, а испортятся. Вук однозначно просил: никому больше таких ножей не давать! В племени только один нож — тот, что я сбросил Вуку с вертолёта. Наверняка символ власти… Но на Агеева мои доводы не произвели впечатления. Потому я и спросил, в порядке ли он.
Тушин нахмурился, помолчал, ровно ответил:
— Не Агеев будет определять, что возьмут и что не возьмут с собой «курсанты». Я попрошу Фёдора…
— А как вообще Агеев сюда попал?
— Тёмная история! — Тушин грустно вздохнул. — Как сюда попал твой лучший друг Верхов? Кто ему посодействовал?
— Выходит, я.
— Ну, и Агееву тоже кто-то. По словам командиров второго корабля — начальник вашего «Малахита». Родственник… Мальчик рос без отца. Вот ему и устроили карьеру… Оба командира по сей день мучаются: привезли дуролома. Он и на дежурстве в космосе как-то себя обнаружил. И гибель Вано Челидзе тоже, считай, на нём.
— Как?! Вано?
— Да, Вано, — тихо согласился Михаил. — Твой первый наставник… Мы же потом выясняли, анализировали… Самописцы соседней буровой записывали все сигналы. Обычная дублирующая запись… Возникли резкие колебания грунта под самым буром. Надо было немедленно всё обесточить, остановить бур, прекратить давление на породу. И обошлось бы без взрыва, без факела. Вано был бы жив. Законсервировали бы буровую и потихоньку разобрались. Дежурил как раз Агеев. Нурдаль Берг спал. Мы уж не стали всё это афишировать. Какой с дурака спрос? Он же не специально! Перевели его с буровой. Сейчас камешки сортирует. По сути — коллектор. Ну, перепутает камешки — дело поправимое.