Собственно, после этих событий у Роли осталась одна задача: незаметно сбежать с корабля имеете со своей женой Азгу. Не хотелось возвращаться на преданную, проданную и разорённую родину, не хотелось просить брезгливой милости у ненавистной страны-соперницы. А больше профессиональному космическому навигатору негде приложить свои силы на родной планете. И нечего искать в космосе под началом командира, способного на варварское массовое убийство.
— Не пропадём? — спросил Роли жену.
— Не пропадём! — ответила Азгу. — Вдвоём мы не пропадём нигде!
Она была медиком и биологом. Знания её были необходимы в любых условиях.
Супруги напросились вместе в экспедицию на следующем разведывательном шаре и тихо исчезли в непроходимых джунглях на юге того материка, который позже мы назвали Западным. Сын у них родился уже здесь, и жили они не в одном месте, а во многих, постепенно передвигаясь к северу, где климат для них был более привычным.
Их долго искали. Они видели из густых зарослей несколько поисковых шаров. Они слышали и громкие звуковые призывы, и обращения по радио. Вероятнее всего, товарищи по экспедиции сочли их погибшими.
С собою у них было немногое: надувные палатки, портативные двигатели на ногах, достаточно оружия, инструментов и лекарств. Скромную жизнь в лесах, полных дичи, это обеспечивало. Роскоши они никогда не знали и не стремились к ней. Тут действовало неизменное преимущество неизбалованных людей над избалованными… А душевное равновесие и чистую совесть они обрели на новой земле сполна.
Наши медики, патологоанатомы и микробиологи, которые сообща анализировали останки Нур-Нура, пришли к выводу, что прожил он около двухсот восьмидесяти лет по земным меркам. Выяснилось это довольно быстро.
Даже для вполне благополучной Земли такой срок жизни был недостижимым, когда мы улетали с неё. И уж, как минимум, он доступен только человеку, который жил в ладу со своей совестью. Те, кого совесть терзает за давние подлости или преступления, долго не живут. Сие известно давно и не одним медикам…
На этом отложил я чтение коэмы, не дожидаясь боли в руке. Впереди было самое важное: Нур-Нур на Западном материке. Так, по крайней мере, мне казалось. Мой предшественник… А, может, и учитель?
Ещё до начала расшифровки, когда выяснилось, что оставил Нур-Нур именно коэмы, а не что-то другое, Бруно Монтелло попросил меня:
— Если обнаружишь в коэмах атомную бомбардировку — сообщи мне сразу. Договорились?
Я пообещал, и теперь пришла пора выполнять обещание. Поэтому, отложив коэму, я сразу вызвал Бруно и коротко пересказал то, что узнал сегодня.