— Похоже, Нур-Нур оставил что-то вроде твоих коэм. Тут уж по твоей части. Прилетай — разберёшься.
— Привезу Лу-у, — сообщил я. — По-моему, пора учить её на птичницу. Психологическая подготовка проведена.
— У Совета нет возражений! — Бруно хмыкнул. — Хоть на кого учи!
Я вызвал маму, объяснил ситуацию и спросил, где нам лучше остановиться, чтобы никого не стеснить и не обидеть. Всё-таки Лу-у — гостья не совсем обычная. Элементарным вещам её надо учить… Есть небольшая гостиница для жителей Нефти… Да и на корабле моя каюта — всегда моя.
— Мы с Мишей обидимся, — ответила мама, — если вы остановитесь не у нас. Мало ты нас обижал? Ещё хочешь?
И вот мы летим с Лу-у над морем, которое она видит впервые, и я объясняю ей, что такое море, и делюсь давними своими наивными мечтами: сделать купов морским народом.
Лу-у слушает напряжённо, но, кажется мне, не очень внимательно. Она боится — и большой высоты, и необычной скорости, какой не ощущала в вертолёте прежде, и бесконечной зеленоватой воды внизу, и предстоящей встречи с неведомой жизнью сынов неба.
Всё, что было в её силах, Лу-у сделала: помылась в реке с мылом, надела голубоватое бельё и шёлковый сарафан, подаренные Неяку, надела спортивные тапочки, в которых почти хромала, накинула на плечи расстёгнутую мою тёплую рубашку. На большой высоте прохладненько, если лететь долго. Да и в Городе будет не жарко…
Перед посадкой в вертолёт я гладко причесал жёсткие волосы жены и стянул на затылке лентой. Вероятно, в Городе ей сделают другую причёску. А я в таком деле на большее не способен… И ещё надел я на шею Лу-у нитку строгих чёрных бус. И шея стала от этого чуть-чуть светлей.
Но, может, Лу-у кажется, что сделано не все необходимое? Может, это и отвлекает её мысли от моей болтовни?
Когда мы прошли Заводской район, я вызвал маму, как она просила. И на крыше Города она нас встретила.
— Какая Лу-у красивая! — сказала мама и обняла её.
Лу-у была в мыслеприёмнике, всё поняла и ответила достойно:
— Я не знала, что ты такая молодая.
Мы дали Лу-у возможность оглядеть с высоты окрестности, обняли её с двух сторон и повели к лифту. А в лифте она испугалась и громко спросила:
— Мы падаем?
Пришлось снова обнять её. Она успокоилась.
…Коэмы Нур-Нура были рассчитаны на шесть пальцев. И сам Нур-Нур оказался шестипалый — по шести пальцев на руках и ногах. Причём, на руке шестой палец рос оттуда, где у нас ребро ладони. В таких руках любое орудие должно было держаться, как говорят, мёртвой хваткой. Не вышибешь из таких рук ни нож, ни топор. Но как прочитать рассчитанную на такую руку коэму, я сообразил не сразу.