Ей хотелось рассмеяться, потрепать парня за волосы и, набросившись на него, целовать, целовать. Он такой милый, такой беззащитный, такой смешной. Господи, если бы он не был таким смешным. Ну, кажется, все в нем хорошо: умный, симпатичный, вежливый, воспитанный, из состоятельной семьи, но не орел! Она умрет с ним от скуки! Как глупо устроены женщины. Им нужно, чтобы нервы трепал, чтобы от одного взгляда душа уходила в пятки, чтобы нравился всем, но оставался с тобой, а ты летала от гордости, что заполучила такое богатство! А что Рома… С ним все известно на двадцать лет вперед. Скукота.
– Я вышла за тебя по расчету, и ты это знаешь. Мне совершенно нет резона уезжать по распределению в какую-то глушь, а твои родители могут позаботиться о том, чтобы и ты, и я остались в городе.
– Да, они могут, – спокойно произнес Муромов.
– У меня большие планы, Ромка. Если бы только знал, о чем я мечтаю…
– Расскажи.
– Нет, нельзя. Тогда ничего не сбудется, – Саша села, откинувшись на диванные подушки. – Только родителей твоих нужно подготовить. Придется немного приврать.
– Врать?
– Ну, самую малость, что я в положении.
– Ничего себе малость. Мы с тобой пару раз целовались.
– Какое это имеет значение! – вспыхнула Лескова. – Сейчас переспим, и все станет на свои места.
– Ты так обыденно, так цинично говоришь об этом, – обиделся Муромов.
Он на самом деле не понимал, как мог позволить втянуть себя в такую историю. Да, он давно любил Сашу. Слухи о ее далеко не монашеском поведении никак не отражались на его отношении к ней. Он любил образ, придуманный раз и навсегда. Саша в нем была его женой, матерью его детей, хранительницей очага. Он видел ее хозяйственной, домашней и заботливой, как его мама. И отношения он представлял такие же чистые, какие были между его родителями. Но с самого начала все пошло не так. Секреты, тайные планы и все лишь ради того, чтобы, окончив интернатуру, остаться в одной из городских больниц, – какая серая проза. Для ранимой, чувственной души Муромова это было хуже признания в нелюбви. Нелюбовь может пройти, а расчет остается навсегда. Никогда не думал, что может оказаться в таком глупейшем положении. Еще его беспокоила ложь, которая окутывала этот странный брак.
– Слушай, Мурик, я ценю твой рыцарский подход к жизни, но в современном мире нужно быть толстокожим, понимаешь?
– Ты не первая, кто сказал мне об этом.
– Ты можешь быть грубоватым, – засмеялась Саша. Она поднялась, быстро сбросила на пол халат. – Не будем тратить драгоценное время.
– Я так не могу. – Муромов заерзал, вцепившись пальцами в обивку кресла.