Заинтересовавшись этим, Джейн включила ночник и обомлела, не веря своим глазам: кошка её матери с урчанием поедала своих только что рожденных котят: остатки их окровавленных трупиков были живописно раскиданы по ковру.
– Брысь! – крикнула Джейн интуитивно и попыталась ухватить кошку за шкирку, но та оказалась проворнее и прокусила ей мизинец.
Буквально взвыв от неожиданности, Джейн всё же проявила свой характер, с детства отличавшийся твёрдостью: не обращая внимания на кровь, которая тут же начала струиться из пораненного пальца, она схватила тапочек и запустила им в животное. Арабелла повела себя необычно: она вцепилась в этот тапок, словно голодная собака, и он тут же отлетел в сторону. Джейн села на постели и смотрела на неё с возрастающим удивлением, но тут её внимание привлек слабый писк из-под кровати. Забыв про странное поведение кошки, Джейн нагнулась, заглянула под кровать, и увидела маленький, мокрый, беспомощно пищащий комочек. Аккуратно положила его на ладошку… и тут же была атакована безжалостной фурией, не имеющей ничего общего с добродушной Арабеллой, которую она знала всю свою жизнь. Сабельные удары когтей располосовали кисть её руки, а желтые зубы клацнули в дюйме от спасённого котенка. Джейн немного испугалась, но лишь на мгновенье: спустя всего несколько секунд котёнок уже лежал, надежно укрытый её одеялом, а сама она, вооружённая шваброй, дала бой старой стерве. Та, впрочем, сдаваться не собиралась: несмотря на нокаутирующие удары щеткой в голову, она располосовала голую ногу молодой хозяйки и, запрыгнув на стол, выгнулась дугой, издавая змеиное шипение.
В этот момент дверь в комнату Джейн распахнулась, и на пороге появилась её мать, Камила. Она была в ночной рубашке, с растрёпанной копной седых волос на голове, но при этом резкие черты её испанского лица выражали решительность, а руки сжимали винчестер. Зашла она в тот момент, когда кошка решилась на отчаянный прыжок на спину Джейн: в ужасе та пыталась скинуть её с себя, но лишь получала новые кровоточащие раны. Выстрел прекратил мучения обеих.
Этот инцидент наделал много шума в округе: старую Камилу всегда считали немного ненормальной, а после убийства собственной дочери стали просто обходить стороной. Суд, признавший это убийство случайностью, мнения соседей насчет Камилы ничуть не изменил.
А единственным живым существом в усадьбе старой испанки кроме её самой стала кошка, которой Джейн перед смертью успела дать имя.
«Назови её Клеопатрой, мама», – были её последние слова.
Камила была вдовой известного писателя, и, если б не дурная слава, она могла бы почивать на лаврах бывшего мужа, открыв небольшой музей. Впрочем, гонораров от многочисленных переизданий (муж был признанным «королем ужасов») хватало на то, чтобы ни в чем не нуждаться, а общество себе подобных Камиле с лихвой заменила Клеопатра.