?
– Лучше! – радостно заявил Генри, останавливаясь у детской кроватки, подвешенной на двух опорах, чтобы ее можно было качать.
Шарлотта не могла не признать, что выглядит кроватка премило.
– Дорогая, это самокачающаяся колыбелька!
– Что-что? – переспросила Шарлотта.
– Смотри.
Генри нажал на какую-то кнопку, и кроватка стала покачиваться.
– О, да она восхитительна! – воскликнула Шарлотта.
– Нравится? И знаешь, она может качаться быстрее.
Он еще раз нажал на кнопку, и теперь колыбелька стала напоминать лодку, плывущую по бурному морю.
– Генри, – вдруг нахмурилась Шарлотта, – нам с тобой нужно обсудить один очень важный вопрос.
– Что может быть важнее нашего ребенка, который каждую ночь будет спать в этой славной колыбельке?
– Конклав решил отпустить Джессамину… через два дня она возвращается в Институт.
Генри бросил на нее недоверчивый взгляд. Колыбелька за его спиной раскачивалась, словно несущийся на полном ходу экипаж.
– Она возвращается сюда?
– Ей больше некуда идти.
Генри открыл было рот, чтобы ответить, но не успел произнести ни слова – колыбелька со скрежетом сорвалась с креплений, перелетела через всю комнату, ударилась о противоположную стену и рассыпалась на мелкие кусочки.
Шарлотте стало душно, и она схватилась за шею. Генри озадаченно почесал голову:
– Если внести в конструкцию некоторые изменения…
– Нет, Генри, – твердо заявила Шарлотта.
– Но…
– Нет, даже не думай. – В голосе Шарлотты зазвенел металл.
– Хорошо, дорогая, – вздохнул ее муж.
Адские механизмы не знают жалости! Адские механизмы не испытывают сожаления! Адским механизмам несть числа! Адские механизмы не остановить!
Эти слова эхом отдавались в голове Тессы, которая сидела у изголовья постели Джема, охраняя его сон. Полночь давно пробила, но до рассвета было еще далеко. Когда она вошла, сразу после ухода Уилла, Джем сидел в постели. Он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы съесть тост и выпить немного чаю, но все же дышал с трудом и был бледнее обычного.
Чуть позже пришла Софи, забрала поднос и ободряюще улыбнулась Тессе.
– Взбейте ему подушки, – прошептала она.
Тесса послушалась, но вышло у нее неловко.
Раньше девушка никогда не ухаживала за больными. Самое большее в роли няньки она заботилась о брате, когда тот приходил домой навеселе. И вот теперь она сидела рядом с Джемом, держала его за руку, слушала тихое дыхание и неотрывно смотрела на смеженные веки.
– Что-то не тяну я сегодня на героя, – сказал он, не открывая глаз.
Тесса наклонилась к Джему. Пальцы его были холодные, пульс прощупывался слабо.
– О чем ты?