– Нет. Ничего не случилось.
Пислэг опустил полог. Вытер пот со лба. Ему стало очень страшно.
На его плечо легла тонкая рука с длинными пальцами. Но в этой руке чувствовались холод льда и тяжесть камня.
– Не бойся меня, атаман. Я пришёл к тебе по делу. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.
– Чего ты хочешь, неизвестный Бог?
– Я хочу, чтобы ты не ходил на кыргызов.
– Почему?
– Какая тебе разница. Ты пойдёшь походом на своего кровного брата – нападёшь на деревню Кудымы.
– И что дальше?
– Как – что? – удивился Бог. – Разрушишь её. Жителей, кого сможешь, убьёшь. Но при этом очень сильно стараться не надо. Кто будет спасаться – пускай себе спасаются. Про подземный ход тебе известно. Ты неоднократно бывал в гостях у Кудымы, так что ловушки вокруг деревни тебе тоже должны быть хорошо знакомы.
– Ничего не понимаю. Что ватага будет иметь с этого набега? Кудыма с товаром сейчас в Городище. Деревня пуста, для набега неинтересна. Ну, убьём мы две-три сотни чудинцев, и что? Да и, кроме того, деревня – не на границе. Как мы к ней подберёмся? Кстати, охраняется она хорошо. Пёсье племя многочисленно.
– Слишком много вопросов ты задаёшь, червь! – блеснул своими бездонными глазами незваный гость. Что-то неуловимо звериное мелькнуло в его облике и снова пропало. Густой рык оглушил Пислэга, заставив его в ужасе присесть.
«Неужели никто, кроме меня, не слышит этого громоподобного голоса?» – мелькнула в голове у атамана мысль.
– Ты правильно подумал, – ухмыльнулся гость, – никто не слышит. Даже если я сожру тебя с потрохами, а ты при этом будешь орать, всё равно никто не услышит твоих криков. Но может быть, перейдём к делу?
– Да-да, – часто закивал головой Пислэг.
– За перемещение твоей ватаги к подступам к деревне можешь не беспокоиться – перенесу вас. И по поводу пёсьего племени не переживай. Никто в деревне не залает. Всё пёсье племя погибло весной от болезни, которую даже Кудыма не смог определить, – Бог коротко хохотнул. – Тихонько проберётесь, откроете ворота, ворвётесь. И режьте любого, кто под руку попадёт. Убьёте всех – хорошо, не всех – и то ладно. Главное – само нападение. Остальное не столь важно. Принимаешь это условие?
– Но кровное братство, как тебе известно, выше всего на свете. Как же я могу причинить боль своему кровному брату?
– Сможешь. И за это злодеяние можешь просить у меня, что хочешь. Кроме одного: я не смогу сделать тебя Богом. Вот это, сразу оговорюсь, не в моих силах. Богов не делают, ими становятся. Итак, твоё желание? Не торопись. Подумай. За то, что тебе предстоит совершить, можно очень многое потребовать. Нарушение клятвы кровного братства – самое серьёзное злодеяние. Однако ты не очень сильно будешь страдать, я же вижу. Ты, Пислэг, человек себе на уме. Потому я к тебе и обратился.