– …положить руку на защелку ее тела, нажать слегка и открыть…
– Во-от! Только честно! Трахнул?
– Ну… это ты как-то слишком вульгарно… не деликатно…
– Да перестань артачиться! Вульгарно! Ты мне честно ответь: вставил пистон?
– Ну, капец, она такая милая девушка, а ты – «пистон»!
– Хорошо. Ты занимался с ней любовью?
Я опустил глаза. Поискал взглядом бокал, налил, выпил и сказал:
– За…нимался.
– Я так и знал! – Олюсь в сердцах швырнул ветчину на салфетку. – Пока мы гоняли, как идиоты, туда-сюда, вы здесь хорошенечко покувыркались. И это мой коллега!
– Ну… мы же друзья. Что нам делить?
– Друг? Друг – это тот, кто не трахает твою жену!
– Не преувеличивай. На твою жену я бы никогда не покусился.
– А я отныне в этом не уверен! И что ж теперь? Ты набаловался всласть, а я, выходит, в пролете, так получается?
– Ну, отчего же? Возьмись за Ульяну. Вот они идут, и, судя по всему, они уже все выяснили.
Приблизившись к нам, девушки умолкли. Похоже, между ними был горячий разговор, их щеки пылали, а Ульяна откровенно избегала моего взгляда. Лида же, переглянувшись со мной, заговорщически усмехнулась. Я подумал, лучшее, что следовало бы предпринять в этой ситуации, это начать пить. Неопределенное состояние продолжалось недолго, а затем языки у всех снова развязались, и я заметил, как Ульяна уже откликается на каждое слово Олюся. И спустя еще полчаса она прижималась к Ольку, а Лида – ко мне. Надвигались сумерки, когда мы двинулись домой. В Винниках девушки позвонили родителям, и каждая сообщила свою версию. Затем мы подъехали к магазину и купили им зубные щетки.
Ольку и Ульяне я отвел первый этаж, а мы устроились на втором. Пока девушки плескались в ванной, мы с Ольком посидели немного у телевизора, просматривая какую-то тупую порнуху, что шла по спутниковому каналу. Наконец-то Олько мог расслабиться и выпить сколько душа желала.
Лида, надев мою длинную рубашку, поднялась наверх.
– Покажи мне розу, – сказала она.
Я взял книгу, и она сама раскрылась там, где лежала засушенная роза. Лида поднесла ее к носику.
– Странно, она еще сохранила запах.
– Это же было совсем недавно, – сказал я.
Пока они купались, я капнул на цветок немножко розового масла, дабы омолодить ее, старую, рахитичную и немощную, лишенную запаха, поблекшую, похожую на увядшую пропитую проститутку, розу моей жены. Лида бережно вложила ее обратно в книгу, обняла меня за шею и поцеловала.