— Роскошно выглядишь, — отметил шеф, — свежа, как цветок лотоса, ни капли пота на лбу. А ведь на улице, — он привстал и глянул на термометр за окном, — батюшки! Тридцать семь! Просто Африка какая-то! Хотя тебе-то что, генетически родной климат!
Я не стала разубеждать его и сообщать, что тоже страдаю от жары. В конце концов, должна же я отличаться от всех хотя бы чем-то!
— Как там Абдул Азиз? — поинтересовался шеф. Их связывала та дружба ученых, которая вырастает из научной переписки и встреч на конференциях. Они ревниво следили за успехами друг друга, но шеф утверждал, что соперник находится в гораздо более выигрышных условиях.
Я помолчала, соображая, что сказать, чтобы не пуститься в пространные пояснения и не разрыдаться. Наконец я собралась с духом и сказала:
— Виктор Федорович, Абдул Азиз… Он умер.
Шеф непонимающе уставился на меня:
— Что за дурацкие шутки?! Он здоров как бык и на двадцать лет моложе меня! Вы что, поссорились? Детка, такими вещами не шутят.
— Это правда. — Я отвернулась и уставилась на настенные часы с боем, которые как раз отбивали два пополудни.
Шеф молчал, всем видом показывая, что ждет объяснений.
— Несчастный случай. — Я заговорила короткими, отрывистыми фразами, чтобы унять предательскую дрожь в голосе. — Его убили. По ошибке. Вместо кого-то другого. Больше я ничего не знаю.
Я вылетела из кабинета, вытирая слезы. Попавшаяся навстречу молоденькая научная девушка Ниночка поняла ситуацию по-своему и сочувственно спросила:
— Ой, Лилька, неужели все так плохо? Переделывать? Да, Витя сегодня не в духе. Жара, наверное, действует.
Я согласно покивала, давая понять, что действительно получила от шефа нагоняй.
— Он всю неделю нас ну просто мучает! — пожаловалась отличавшаяся непосредственностью Ниночка, поправляя белокурые волосы, уложенные в прическу типа «сельская учительница». — А ты когда в Лондон?
— Через пять дней.
— Везуха тебе. Каир, Лондон… А тут сидишь у Витька целыми днями секретаришь, слепнешь над иероглифами. От «Книги мертвых» уже блевать тянет. — За кажущейся простоватостью Ниночки скрывалось умение ловко расшифровывать тексты любой сложности. И что самое удивительное, прекрасные познания в иероглифическом письме и тонкое чутье на перевод специфических оборотов сочетались с неважнецким владением русским языком. Шеф морщился, читая ее переводы, хватался за учительский красный карандаш, но снова и снова поручал ей тексты, с которыми мало кто бы справился.
Тут сотканная из противоречий Ниночка вспомнила:
— Ой, тебя тут искали! Мужик какой-то, по-русски говорит — тихий ужас! Зверский акцент. Кажись, Саидом зовут.