К его удивлению, Йорк, пристально смотревший в огонь камина, горько рассмеялся.
– Сэр Уильям, мой отец был казнен за измену отцу нынешнего короля. Я вырос сиротой, и моим воспитанием занимался старый Ральф Невилл. Думаю, мне кое-что известно о последствиях – и рисках – проявления честолюбия. Хотя, возможно, не следует бояться разговоров об измене после того, что мы видели сегодня. Похоже, она уже не столь опасна для жизни, как когда-то.
Лорды улыбнулись, переглянувшись.
– И все же я не собираюсь говорить шепотом, сэр Уильям! Это не заговор, не тайная интрига. Всего-навсего беседа. У меня здоровая кровь, здоровое потомство. Король женат уже несколько лет, но у него нет детей. В такие смутные времена, как мне представляется, страна должна знать, что ею есть кому править, если его семя столь слабо. Да, я так думаю, Трешем. Готовьте свои документы, свой закон. Я разрешаю назвать меня наследником престола. Увиденное мною сегодняшним вечером убедило меня в том, что это не только правильно, но и необходимо.
Заметив на лицах лордов Невиллов довольные улыбки, Трешем понял, что на эту тему они беседуют уже не впервые. У него возникло ощущение, что все присутствующие ждали только его прихода, чтобы завести этот разговор и прощупать его настроение.
– Милорд Йорк, я согласен. Ради блага страны нужен наследник. Конечно, любое подобное соглашение утратит силу, если королева забеременеет.
– Разумеется, – отозвался Йорк, осклабившись. – И тем не менее мы должны быть готовы к любому исходу, сэр Уильям. Как сегодня выяснилось, неплохо иметь заранее разработанные планы, независимо от того, как развиваются события.
Уильям стоял на вершине белой скалы, высившейся над гаванью Дувра. Люди Сомерсета остались на почтительном расстоянии, по всей очевидности, понимая, что ему необходимо побыть наедине, чтобы попрощаться с родиной перед пятилетней разлукой.
После лондонского чада воздух здесь казался невероятно чистым. Даже на такой высоте в нем явственно ощущалось тепло грядущей весны. Внизу, в гавани, Уильяма ждал торговый корабль, но его взгляд был устремлен в морскую даль. Он стоял и не мог надышаться. Справа виднелись массивные фортификационные укрепления замка Дувра. Он знал, что Вильгельм Завоеватель, в котором жестокость сочеталась с благородством, сначала сжег замок, а потом оплатил его восстановление. Сто лет назад французы сожгли уже весь город. Улыбнувшись, Уильям нашел успокоение в мысли, что местные жители возродили его из пепла после катастрофы, куда более разрушительной, нежели та, которая случилась с ним. Ему нужно было сделать то же самое.