— Пей, — сказала она, выдавив слово изо рта. С запястья капало красное.
Женевьева поднесла руку ко рту Друитта. Резцы выскользнули из десен, и она опустила голову. Аромат крови Монтегю ударил ей в ноздри. Дьёдонне содрогнулась и поняла, насколько сильна ее жажда. Если она сейчас не выпьет крови, то умрет. Она прикоснулась запястьем к разбитым губам мужчины. Тот отпрянул в сторону, дрожа.
— Нет, — прохрипел он, отказываясь от ее дара, — нет…
Судорога отвращения прошла по его телу, и он умер.
— Не каждый хочет жить вечно, — заметил Моран. — Жаль.
Женевьева протянула руку и тыльной стороной ладони ударила полковника по лицу, сбив трость Борегара. Глаза Морана сузились, и она поняла, что он ее боится. Голод не прошел, и вампирша позволила красной жажде подняться изнутри. Она не могла пить мертвую жидкость Друитта. Даже не могла осушить Морана из-за его второсортной или третьесортной крови. Но зато могла облегчить разочарование, содрав мясо с его лица.
— Отзовите ее, — брызгая слюной, прошипел Себастьян.
Одной рукой она держала его за горло, а вторую отвела, сведя пальцы в одну точку, острые когти собрались в пучок наконечником стрелы. Будет так легко проделать дыру в голове Морана.
— Не стоит того, — сказал Борегар. Каким-то образом его слова прорвались сквозь багровую ярость, и Женевьева сдержалась. — Может, он и червяк, но у него есть друзья. Друзья, с которыми тебе явно не захочется ссориться. Друзья, которые тебя уже тревожили.
Ее зубы скользнули обратно в десны, а заостренные ногти уменьшились. Она все еще ощущала кровавый зуд, но взяла себя в руки.
Борегар убрал меч, а Моран приказал кучеру остановить кэб. Полковник, чью самоуверенность «новорожденного» разорвало в клочья, дрожал, когда они сошли вниз. Капля крови бежала из его глаза. Чарльз вложил клинок в трость, а Моран повязал шарф вокруг проколотой шеи.
— Квотермейн бы даже не дернулся, полковник, — заметил Борегар. — Доброй ночи, и передайте мои наилучшие пожелания профессору.
Моран отвернулся, спрятав лицо в тени, кэб отъехал от тротуара и рванул в туман. Голова Женевьевы кружилась. Они вернулись туда, откуда начали. К «Десяти колоколам». В пабе сейчас было тише, чем когда они ушли. Около дверей слонялись женщины, проплывая в тумане за прохожими.
Рот Женевьевы болел, а сердце стучало молотом. Она сжала кулаки и попыталась закрыть глаза.
Борегар протянул запястье к ее рту.
— Вот, возьми то, что должна.
От благодарности у нее ослабели ноги. Она чуть не упала в обморок, но потом разогнала туман в голове, собравшись с силами, сосредоточившись на своем желании.