— Именно тут ситуация становится непростой. Люди вроде сэра Чарльза Уоррена и генерала Йорги ненавидят сюрпризы. Они предпочитают, чтобы преступником был тот, кого они подозревают. Часто они отказываются верить доказательствам, так как те противоречат полусформировавшемуся мнению, которому они имели ошибку довериться. Сэр Чарльз хочет, чтобы динамитчик был одним из людей Джейго, а не вампиром.
— И до этого нам попадалось немало предателей-вампиров.
— Но не таких, как наш сержант, я полагаю. Я только начинаю понимать широту его действий. Он — оружие в руках могущественных сил. Возможно, таких, которым простой полицейский и солдат едва ли смогут противостоять.
Они вышли из переулка и встали около дома сержанта. Без всяких обсуждений оба поняли, что сейчас им предстоит вломиться в комнату убийцы и обыскать ее.
Пока Маккензи посматривал в обе стороны, Костаки одним ударом выбил замок на двери. В Старом Джейго подобный случай не станет необычным или подозрительным. Моряк с пустыми карманами, вывернутыми наружу, зигзагами прошел мимо, глаза его закатились то ли от джина, то ли от опиума.
Они проскользнули в дом и взобрались по трем пролетам узкой, крутой лестницы. Сквозь дыры в дверях за ними следили чужие глаза, но никто не вмешался. Полицейский и карпатец пришли в комнату, где недавно горел свет. Костаки взломал еще один замок — несколько более прочный, чем он ожидал в такой дыре, — и они прошли внутрь.
Маккензи зажег огарок свечи. Помещение оказалось чистым, почти военным в своей аккуратности. Внутри стояла кровать с простыней поверх матраса, натянутой сильнее, чем брюшные мускулы атлета. На столе были аккуратно разложены письменные принадлежности, словно для обозрения.
— У меня есть основания верить, что наш лис не только стал причиной уничтожения Эззелина фон Клатки, — объявил Маккензи, — но еще и был тем самым несостоявшимся убийцей, который подстрелил Джона Джейго.
— Но это же не имеет смысла!
— Для солдата, возможно, и нет. Но для полицейского это самая старая игра в городе. Ты подстрекаешь обе стороны, натравливаешь их друг на друга, как собак. Потом сидишь и наблюдаешь за фейерверком.
Маккензи просматривал бумаги на столе. Там же рядом с пресс-папье стояла свежая бутылка красных чернил и аккуратный стакан, полный ручек.
— Мы имеем дело с анархистской ячейкой?
— Думаю, как раз наоборот. Из сержантов получается плохие анархисты. У них нет воображения. Сержанты всегда служат. Можно построить целую империю с сержантами за спиной.
— Значит, он следует приказам.
— Разумеется. От этого дела веет ancien regime,