— Чарльз, почему ты так беспокоишься? Мы — герои, нам ничего бояться принца. Я — старейшина.
Экипаж остановился у крыльца, больше похожего на пасть, и лакей в напудренном парике открыл им дверь. Женевьева вышла первой, найдя приятным мягкий хруст чистого гравия под ногами. За ней, оправляя плащ, последовал Чарльз, напряженный, как натянутая тетива. Она взяла его под руку и прижалась к нему, но это Борегара не успокоило. Он с нетерпением ожидал того, что увидит во дворце, но предвкушение омрачалось страхом.
Позади дворцового ограждения, как обычно, стояли толпы. Мрачные зеваки всматривались сквозь прутья решетки, ожидая смены караула. Около ворот Женевьева увидела знакомое лицо, китайскую девушку из Старого Джейго. Она стояла вместе с высоким старым человеком восточной наружности, чей вид почему-то казался зловещим. Позади него, в тени, находилась еще более высокая, древняя форма ориентального вида, и в разуме Дьёдонне мелькнула вспышка былого ужаса. Оглянувшись, она обнаружила, что китайская компания исчезла, но сердце у Женевьевы по-прежнему билось чересчур сильно, Чарльз все еще не рассказал ей всей истории, стоявшей за сделкой с убийцей-старейшиной.
Лакей, вампирский юноша с лицом, выкрашенным золотой краской, повел их к широкой лестнице и ударил в створки дверей длинной палкой. Те разошлись, словно сработал какой-то неслышный механизм, и открыли мраморное пространство приемного зала со сводчатым потолком.
Так как ее единственное приличное платье пришло в негодность, Женевьева была вынуждена найти ему замену. Она надела обновку в первый раз, простое бальное платье без турнюров, оборок и воланов. Дьёдонне сомневалась, что Влад Цепеш уделяет внимание формальностям, но предполагала, что для королевы стоит постараться. Она помнила ее предков как курфюрстов Ганновера. Единственным непривычным для двора украшением Женевьевы оказалось маленькое золотое распятие, сменившее бессчетное количество цепочек. Только оно осталось от ее «теплой» жизни. Настоящий отец дал его ей, утверждая, что крест благословила Жанна д'Арк. Женевьева в этом сомневалась, но каким-то образом ухитрилась пронести драгоценность через столетия. Множество раз она оставляла целые жизни — дома, владения, гардеробы, поместья, состояния, — сохраняя только крест Орлеанской Девы, которого та, скорее всего, никогда не касалась.
Тридцатифутовый просвечивающий занавес из шелка разошелся на шнурах, и Женевьева и Чарльз прошли внутрь. Эффект был такой, словно гигантская паутина раздвинулась, завлекая неосторожную муху. Появились слуги, которых возглавляла фрейлина, у Чарльза и Женевьевы забрали плащи. Карпатец — вместо лица маска из жесткого волоса — встал рядом с Чарльзом и потребовал, чтобы тот передал ему трость. Серебро не приветствовалось при дворе. А у Дьёдонне оружия не было…