Ренфилд, бормоча, рассказал нам о попытке воспротивиться хозяину. Сумасшедший, кажется, влюбился в миссис Харкер и, узнав, как граф обращался с ней, от гнева более не мог хранить верность вампиру. Кажется, он даже ревновал, как будто завидуя тому, как медленно Дракула забирал жизнь Мины. Ренфилд всегда метался между безумной яростью и удивительной обходительностью. Когда я показал его Куинси и Арту, безумец вспомнил, как поддержал отца Годалминга, когда того принимали в Уиндэм, и нашел время прочитать Куинси лекцию о величии штата Техас. Только к Джонатану он неизменно относился с презрением, ревнуя к нему миссис Харкер. Прежде любого из нас, включая и так называемого знатока Ван Хелсинга, Ренфилд распознал состояние Мины. «Она была не такая, как прежде, — говорил он, — словно чай, разбавленный водой. Мне не нравятся бледные люди; я люблю полнокровных, а из нее, казалось, ушла вся кровь. Он отнимает у нее жизнь».[17]
Ранее этой ночью граф пришел к Ренфилду в бесплотной форме, напоминающей туман. Раб попытался задушить хозяина, но тот с легкостью размазал его по стене. «Теперь мы знаем о худшем, — произнес Ван Хелсинг. — Он здесь, и нам известна его цель. Может, еще не слишком поздно». Оказалось, нам надо спасти человека более важного, чем Ренфилд, — тот и сам на этом настаивал, — а потому профессор решил не делать операцию и заставил нас собрать все оружие, которое мы использовали в схватке с Люси. Наш отряд, крадучись, пошел по коридору в сторону спальни Харкеров, мы как будто очутились во французском фарсе, изображая друзей разгневанного мужа. «Увы, увы, милой мадам Мине придется пострадать», — стенал Ван Хелсинг, перекладывая распятие из руки в руку, словно какой-то языческий фетиш. Он знал, что сражение со старейшиной ночью, когда тот наиболее силен, не сравнится с дневным убийством слабой «новорожденной».
Мы остановились рядом с дверью Харкеров. Куинси спросил: «Надо ли нам ее беспокоить?» Моррис, которого я помнил по корейской экспедиции, не выказал бы и тени сомнения, врываясь посередь ночи в комнату молодой леди, хотя, скорее всего, повременил бы, как сейчас, если бы знал, что ее муж находится вместе с ней. Дверь оказалась закрытой на замок, но уступила под нашим натиском. С грохотом и треском она распахнулась, и мы чуть не рухнули внутрь. Профессор на самом деле упал, и пока вставал на колени, я разглядел то, что происходило внутри комнаты. Это меня ужаснуло. Я почувствовал, как волосы шевелятся у меня на затылке.
Невероятно яркий свет луны проникал даже сквозь толстые желтые шторы, озаряя все вокруг. На кровати рядом с окном лежал Джонатан Харкер, лицо его покраснело, дышал он с трудом. Отвернувшись от мужа, на коленях с краю ложа стояла Мина. Рядом с ней возвышался худой мужчина, одетый в черное. Он не смотрел на нас, но мы с первого взгляда поняли: это граф. Левой рукой вампир держал ладони миссис Харкер, отводя их в сторону и не обращая никакого внимания на ее сопротивление, правой схватил женщину за затылок, вынуждая приникнуть лицом к своей груди. Ночную сорочку Мины запятнала кровь, и тонкая струйка бежала по телу мужчины, видному под распахнутой рубашкой. Их поза ужасающе напоминала то, как ребенок, заставляя котенка пить, тычет его носом в блюдечко с молоком.