— Что-то еще, сэр?
Я кивнул, и она медленно стала меня раздевать. Вынула мою руку из кармана и принялась нежно ворковать над раной. Аккуратно сорвала несколько струпов, лизнув их с дрожью наслаждения. Я, не в силах унять дрожь, огляделся вокруг.
— Здесь нас никто не побеспокоит, доктор, сэр…
— Джек, — пробормотал я.
— Джек, — слово ей понравилось. — Хорошее имя.
Келли задрала юбки выше чулок и повязала их на поясе, потом легла на землю так, чтобы принять меня. Ее лицо было в точности как у Люси. В точности. — Я долго смотрел на нее, слыша зовущий голос своей любимой. Весь болезненно разбух. Наконец чувства меня переполнили, и, возбужденный и воодушевленный, я упал на проститутку, расстегнул собственные одежды и аккуратно пронзил ее. Я совокуплялся с тварью рядом со склепом Люси, слезы заливали мне лицо, в груди нарастало ужасное жжение. Ее плоть была холодной и белой. Она умоляла меня кончить, помогая, как мать помогает собственному ребенку. После влажно взяла меня в рот — с изысканной, мучительной заботой — и слегка пустила мне кровь. Даже от морфина я не испытывал столь странных ощущений, вкуса радужной смерти. Она управилась буквально за несколько секунд, но в разуме акт вампирского причастия длился как будто часами. Я хотел, чтобы вместе с моим семенем из меня иссякла жизнь.
Я застегивался, а она смотрела в сторону, скромно потупясь. Келли взяла надо мной власть, я чувствовал то самое очарование, которым вампир завлекает свою жертву. Я предложил ей деньги, но крови оказалось достаточно. Прежде чем уйти, проститутка взглянула на меня с нежностью, почти жалостью. Если бы только у меня был скальпель…
Прежде чем сделать эту запись, я посоветовался с Женевьевой и Друиттом. Они хотят взять ночную смену. Мы превратились в госпиталь, и я хочу, чтобы Дьёдонне — пусть формально она не имеет медицинского образования, но на практике эта женщина знает почти все, и другой не пожелаешь, — находилась здесь, пока меня нет. Ее особенно заботит судьба Лили Майлетт. Боюсь, крошка не протянет даже до выходных.
Возвращение из Кингстеда прошло словно в тумане. Я помню, как сидел в омнибусе, качаясь в такт движению транспорта, мир вокруг то становился кристально ясным, то снова подергивался пеленой. В Корее Куинси заставил меня ради эксперимента выкурить трубку опиума. Ощущения оказались похожими, но более чувственными. Я смутно, почти неосознанно хотел каждую женщину, которая попадалась мне на глаза, от проходящих мимо златокудрых девочек до их древних нянек. Я был слишком истощен, чтобы действовать сообразно желаниям, но они все равно мучали меня, ползали по коже крохотными, но прожорливыми муравьями.