– Знаю. А вот о таком эдикте слышу в первый раз. А поскольку ты о нем знаешь и не сообщил о нем мне, то, выходит, это ты виноват в нарушении эдикта.
– Ты спятил! – Трибун подскочил. – Этот эдикт составлен не для каких-то там младших кентурионов!
– Ты это сказал, не я, – заметил Черепанов. – Старший кентурион свидетель: ты только что снял с меня ответственность за нарушение эдикта. Не знаю, правда, есть ли у тебя право самостоятельно толковать императорский эдикт, – невинно добавил он.
– Замолчи! – Трибун побагровел от ярости. – Феррат! Отобрать у него регалии и заключить в карцер! Не позднее чем завтра я буду судить его, и, клянусь Марсом-Мстителем, он получит по заслугам!
– Я не стану этого делать! – сказал Феррат.
Удлиненное лицо трибуна стало и вовсе морковного цвета.
– Ты отказываешься выполнить приказ?! – прошипел он. – Как ты смеешь? Тоже хочешь в карцер, Феррат?
– Я не стану это делать, Петроний, – буркнул старший кентурион. – Хочешь отправить меня в карцер – отправляй.
– Он не рискнет отправить тебя в карцер, – спокойно произнес Черепанов. – Он – паскудный пес, который брешет из-за забора. Не делай этого! – предупредил он взбешенного латиклавия, схватившегося за меч. – Или я тебя убью. – Подполковник положил ладонь на рукоять своей спаты. – Он не арестует тебя, Феррат! Он даже меня не арестует. Потому что он не легат, а только латиклавий. И кентурионом меня поставил не он, а Максимин.
– Еще как арестую! – заорал Магн. – Эй, охрана! Живо ко мне!
– Возьмите этого преступника! – Латиклавий указал ворвавшимся легионерам на Черепанова. – В карцер его, в кандалы, живо!
Стражники окружили Черепанова.
– Отдай оружие, Череп, – произнес командовавший ими опцион. – Лучше отдай по-хорошему, ладно?
Черепанов поглядел на Феррата. Тот молчал.
– Ладно, ребята, – сказал Черепанов. – Не драться же мне с вами в самом деле. Из-за всякого дерьма. Вот мой меч.
– Тебе не жить, Череп! – бросил ему вслед Магн. – Завтра я буду тебя судить! Тебе не жить, так и знай!
Трибун был уверен в том, что говорил. И у него были основания быть уверенным.
Геннадий об этом знал, но твердо верил в свою удачу. До сих пор эта дама его не подводила. Хотя имела склонность являться в самый последний момент.