Анка вытеснил все мысли из ее головы.
Она не определила, как узнала, что он это сделал, но как-то догадалась.
А через мгновение забыла, задыхаясь и чувствуя, как его член вдавливается, раздвигая складочки лона, и как почти на грани боли заполняется ноющая пустота с проникновением твердой плоти все дальше и дальше в податливый жар влагалища. От силы захлестнувших ощущений у нее закружилась голова.
— Ты радуешь меня, маленький Лунный цветок, — прошептал он ей на ухо, опять устремляясь внутрь и наполняя ее дрожью нетерпения, грозившей перерасти в экстаз, — тонкий аромат твоей плоти, твой вкус, мягкость твоего тела. Твоя потребность во мне… вызывает… сильное желание, которого я не чувствовал уже… много лет.
— Анка, — выдохнула Габи восторженно, борясь с подступающим оргазмом. Ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться. Она хотела, чтобы наслаждение длилось вечно.
— Что желает твоя душа, Лунный цветок? Попроси, и я дам тебе это.
Она не могла думать. Ее сознание путалось, кружась вихрем бессвязных мыслей от накала искрящихся огнем, ярких чувственных ощущений. Однако сквозь пелену страсти она расслышала призыв к ответу.
— Тебя, — произнесла, задыхаясь Габриэль, понимая, что в этот момент озвучила то, чего желала больше всего на свете.
Ответ поразил бога. Габи осознала это по внезапному напряжению, которое окружило ее. Казалось, воздух наэлектризовался. Она почувствовала нежное прикосновение к ее разуму, и ощутила, как растет изумление Анки.
— Это доставило бы мне удовольствие, — прошептал он задумчиво. — Я дам тебе то, что ты боишься попросить, думая, что не сможешь этим обладать.
Слова больше не достигали ее сознания, а потом огненный, почти болезненный жар распространился по низу живота. Тело судорожно сжалось, дыхание перехватило, а затем, волна за волной, восторг испепеляющим потоком понесся по нервам, пока темнота не нахлынула на нее и не поглотила целиком.
Когда Габи очнулась, ее охватило осознание такого наивысшего блаженства и счастья, что поначалу затуманенный мозг отказывался воспринимать действительность. Затем она открыла глаза и окончательно пришла в себя. Ее окружала темнота. Не полная, глубокая темнота, но достаточная для того, чтобы подумать, что она проснулась среди ночи. До нее донесся стук; в голове замелькали обрывки воспоминаний, которые она не могла собрать воедино.
— Доктор ЛаПлант!
В голосе слышалась тревога, и Габи показалось это странным. Неохотно уступая желанию свернуться калачиком и еще немного насладиться странным ощущением безграничного счастья, Габи с усилием заставила себя сесть прямо. Ее глаза приспособились к полумраку, и она увидела, что одета только в трусики и рубашку и лежит на каменной площадке, а не в своей постели.