Когда, охваченная экстазом, Габи откинула голову назад, он прижался губами к ее горлу. Его теплый язык ласкал ее шею и ушко, он то прижимался к ней губами, то легонько покусывал нежную кожу, возбуждая ее все больше и больше.
Габи повернула голову, слепо ища его губы, в то время как он медленно двигался, словно гигантский поршень, массируя ее так глубоко, что его пах постоянно соприкасался с ней. Она пригласила его поиграть в эту игру, а он ответил ненасытным голодом, который, словно чума, мгновенно охватил их разгоряченные тела. Его настойчивые поцелуи посылали потоки тепла, и Габриэль почувствовала, как с головокружительной скоростью несется навстречу кульминации. Она изо всех сил пыталась растянуть удовольствие, но это было похоже на тушение пожара бензином.
Ее тело затрепетало при первых угрожающих спазмах облегчения. Он прервал поцелуй, прижал ее крепче и начал двигаться еще быстрее, не позволяя ее контролировать ситуацию. Протяжный, глубокий стон сорвался с ее губ, когда она задрожала и забилась в конвульсиях оргазма.
Разрушительный по своей силе оргазм лишил Габи последних сил. Она прислонилась к его груди, прижавшись щекой к его плечу, пытаясь противостоять искушению забыться в сладкой дреме блаженства, которая словно кокон окутала ее с головы до ног. Она пришла в себя, когда его руки стали нежно и успокаивающе гладить ее разгоряченное тело. Какая-то мысль не давала ей покоя. Она попыталась проигнорировать ее, но ничего не вышло.
Он не испытал оргазма, поняла она наконец. Она не почувствовала его горячее семя внутри себя. Она не почувствовала, чтобы его тело содрогалось в конвульсиях экстаза. Она с трудом отняла голову от его плеча, и ее вопрошающий взгляд встретился с его настороженным взглядом. Он поднял руку и ласково провел ладонью по ее лицу.
— Спи, Лунный Цветок.
* * *
Габи не хотела просыпаться. Она чувствовала себя слишком хорошо, погрузившись в сладкую утреннюю дрему. Она тяжело вдохнула и глубже зарылась лицом в подушку, но смутное беспокойство вырвало ее из сладких объятий Морфея, лишив приятного тепла и комфорта. Поначалу она не могла сообразить, наступило ли уже утро, а потом поняла, что не может вспомнить, как очутилась в кровати. Озарение пришло внезапно: в мозгу, словно вспышки молнии, замелькали картины прошлой ночи.
Анка растянулся на краю кровати рядом с ней, прислонившись спиной к изголовью. Какое-то время она разглядывала его, а потом закрыла глаза.
— Это был ловкий обман, — пробормотала она, но без злости. Потому что, несмотря на мрачные мысли, теснившиеся в ее сознании, она по-прежнему чувствовала себя… удивительно насыщенной.