Его по-мальчишески красивое лицо выглядело совсем не мальчишеским, а скорее мрачным и очень грозным.
– Я… я… – промямлила она.
– Удивлена, увидев меня?
Едва ли она могла согласиться, ибо пришла сюда именно с этой целью.
Но он не дал ей времени ответить.
– Не хотел помешать вашему… рандеву. – Он чуть ли не выплюнул это слово.
Боже милостивый, что это с ним?
– Это было не рандеву. Я шла к берегу…
– Избавь меня от объяснений. Я пока что доверяю своим глазам.
Глаза ее расширились.
– А что ты видел?
Внезапно до нее дошло, что с того места, где он стоял, широкие плечи Дональда скрывали ее из виду и то, что он видел, было похоже на…
Она покраснела. Это было похоже на поцелуй. Как будто Дональд целовал ее.
Краска смущения, залившая ей щеки, кажется, послужила ему подтверждением. Рот его побелел.
Бог ты мой, да он ревнует! Догадка поразила ее подобно удару молнии.
Хелен решила проверить свою теорию. Вздернув подбородок, она смело посмотрела ему в глаза.
– Он хочет жениться на мне.
Его глаза хищно сузились.
– Вот как?
Если б надежда так не бурлила в ней, она могла бы даже немножко испугаться. Но инстинктивно она чувствовала, насколько далеко может зайти. Было даже любопытно наблюдать, как он злится.
Она кивнула, испустив притворно довольный вздох.
Кулаки его сжались.
– И это то, чего ты хочешь?
Она шагнула к нему, и тепло его тела растеклось по ней точно так же, как бывало когда-то. От него пахло потом, кожей и солнцем. Но было в этом что-то глубоко возбуждающее, почти первобытное. Ее тело запылало в ответ. Хелен тихо ахнула от чувственной встряски, когда трепет удовольствия рябью пробежал по ней.
– Чего я хочу? А какое тебе дело до того, чего я хочу? Ты вполне ясно выразил свои чувства по отношению ко мне. Так почему тебя должно волновать, с кем я целуюсь?
Он вздрогнул, и она с порочным наслаждением ощутила силу своей власти. И придвинулась еще ближе, пока твердые кончики грудей не коснулись его торса.
Из его горла исторгся мучительный стон. Хелен ощутила, как напряжение буквально волнами исходит от него, пока он силится сдержаться. Она чувствовала опасность, но была одурманена этой новой властью.
– По крайней мере когда он целует меня, я чувствую себя женщиной, а не монашкой. – Мускул у него на скуле дернулся. – Да, в его поцелуе нет ничего целомудренного, – присовокупила она.
Реакция его была такой стремительной, что она даже не успела сообразить, что совершила невозможное: порвала крепкие оковы его самообладания. Она оказалась в его объятиях, грудь расплющилась о мускулистую стену его груди, бедра прижимались к его бедрам. И, Господи, как же потрясающе это было! Каждая клеточка в ее теле запылала.