Либби
Это не я.
Я не такая. И дело не во внешности. Я знаю, что красота исходит изнутри. Я знаю, что длина волос, вес и гладкость кожи не имеют особого значения. Главное — это кем ты являешься на самом деле. И все же я не могу избавиться от мыслей и чувств, заставляющих меня сидеть перед зеркалом, в отчаянии глядя на свое отражение и пытаясь сдержать слезы, которые тем не менее продолжают катиться по моим щекам.
Я по-прежнему Либби. Извивающаяся линия, тянущаяся ото лба к затылку, не мешает мне громко смеяться всякий раз, когда я слышу что-нибудь смешное. Царапины, усеивающие мое лицо, подобно рассыпанной по дороге щебенке, не мешают мне переключать каналы, когда на экране телевизора появляется реклама. Шрам, по диагонали рассекающий мою левую щеку, не мешает мне наслаждаться резкими криками чаек, которые будят меня на рассвете, подобно крикливым уличным торговцам.
Эти отметины поверхностны и незначительны. Они не в силах изменить то, кем я являюсь на самом деле. Кем на самом деле является Либби. Вот почему я не должна сейчас плакать. Я не изменилась.
Я не изменюсь и тогда, когда Энджела, которая застыла позади меня с ножницами в руках в ожидании моего кивка, сострижет то, что осталось от моих волос.
Наверное, я смотрю на свои длинные черные пряди и прощаюсь с человеком, которым я была с ними, только потому, что еще не оправилась от шока.
И вовсе не потому, что я опасаюсь превратиться без них в уродину, совершенно не похожую на меня прежнюю.
Прикрываю глаза и киваю.
— Ты уверена, малышка? — спрашивает она. — Мы можем попытаться что-то сделать с тем, что у нас осталось.
У Энджелы темная, как и у меня, но совершенно потрясающая, без единого изъяна кожа и божественные волосы. Они закручены в тонкие дреды, волнами ниспадающие до самой талии. Она очень женственная. Она воплощение женственности.
— Я прошу тебя: просто возьми и сделай это.
Она обрезает мне волосы. Она делает это очень осторожно, даже бережно, но я не открываю глаз. Я не могу на это смотреть. Я не могу видеть себя в зеркале и я не могу следить за ее мелькающими у меня над головой руками.
Наконец она останавливается. Я слышу, как она меняет инструменты.
— Переходим к следующей стадии, малышка?
Я снова киваю, по-прежнему держа глаза плотно закрытыми. Я напрягаюсь, слыша жужжание машинки. Этот звук заполняет хрупкую тишину и кажется мне зловещим. Я пытаюсь не отшатнуться и не закричать, когда холодный металл касается моей кожи. В считанные секунды Энджела избавляет меня от остатков волос.
Но мне кажется, что между моментом, когда она выключает машинку, и моментом, когда я решаюсь открыть глаза, проходит целая жизнь.