— Ложись, — ласково говорит Джек и, держа меня за руки, помогает мне откинуться на подушку.
Он наклоняется ко мне и расстегивает вначале пуговицу на джинсах, а затем молнию. Его запах завладевает всеми моими чувствами, но мое сознание затуманивается от боли.
— Если бы я не знала тебя, Джек Бритчем, — бормочу я, — я бы решила, что это доставляет тебе какое-то извращенное удовольствие.
Он грустно мне улыбается, осторожно снимает с меня джинсы и замирает, глядя на мое тело. Я знаю, что он видит, поскольку сегодня утром я тоже его разглядывала. Вся кожа на его левой половине покрыта черными, синими, фиолетовыми и желтыми следами ушибов. Они расползаются к центру тела подобно краске, которую расплескали по коричневой бумаге. Это и называется «многочисленные ушибы». Мою грудную клетку стягивают бинты, поскольку в одном из ребер есть трещина. Операция на селезенке оставила у меня на животе медленно заживающий шрам, с которым соседствует множество уже покрывшихся струпьями царапин и ссадин.
Я вижу, как Джек сглатывает подступивший к горлу ком эмоций и едва сдерживается, чтобы не разрыдаться. Вот почему все это время я старалась раздеваться сама. Я стремилась избавить его от этого зрелища, зная, что оно надорвет ему душу.
— Лифчик снимать или оставить? — спокойно спрашивает он, хотя его грудь интенсивно вздымается.
Он старается дышать медленно и глубоко. Он пытается успокоиться.
— Снимать, — отвечаю я.
Я не могу носить его слишком долго, потому что он впивается в израненную кожу и места ушибов.
Он бережно снимает бюстгальтер, а потом крепко сжимает губы, чтобы не вскрикнуть при виде кровоподтека у меня на груди.
— Прости, — тихо говорит он и тянется за моей полосатой пижамой.
— Тс-с, — шепчу я. Боль спиралью обвивает мое тело, и мне становится трудно говорить, трудно дышать. — Все хорошо. Я в полном порядке. Ты ни в чем не виноват.
Я закрываю глаза. Я уже ничем не могу помочь Джеку, натягивающему на меня пижаму.
— Либби, Либби, — ласково шепчет он, гладя ладонью мое лицо. — Ну же, садись, прими таблетки, и будем ложиться.
— Еще рано, — отвечаю я, позволяя ему приподнять меня на кровати. — Тебе незачем ложиться.
Я держу таблетки на ладони и подношу их ко рту. Моя рука кажется мне слабой и никак не соединенной с телом. Поднося к губам стакан, я расплескиваю воду, и Джеку приходится меня поддержать. И вот таблетки проглочены, хотя рывок головой, призванный протолкнуть их в горло, явно был лишним. Джек осторожно перекладывает меня на мою сторону кровати, с которой он уже откинул покрывало, и укрывает одеялом.