В тот раз он, желая понравиться симпатичной студентке с их курса, попробовал подумать, но мыслительный процесс как-то не заладился. Даже странно, вокруг полно ребят, которые занимались этим регулярно – Амадеус на них насмотрелся и прекрасно себе представлял, что надо делать. Он явился в библиотеку и сел за стол, стоящий справа от того, что заняла студентка. Решительно положил перед собой чистый лист бумаги, взял в зубы карандаш, сурово нахмурил брови, искривив при этом рот в страдальческой гримасе, после чего, упершись локтями в стол, вцепился всеми десятью пальцами в волосы и замер. Просидев неподвижно несколько минут, Амадеус заскучал. Он покосился на студентку, которая занималась делом вовсе не так добросовестно. Девушка вертелась на месте, поднимала глаза к потолку и все время вынимала карандаш изо рта, чтобы черкануть что-то на лежащем перед ней листке. И главное, совершенно не замечала, что рядом с ней думает Амадеус.
Раз так, то он тоже имеет право сделать себе послабление. Амадеус выплюнул карандаш и подвигал немного онемевшей челюстью. Посмотрел на потолок – там не было ничего интересного. Взял карандаш и нарисовал маленький кружок. Добавил еще один, рядом и третий – пониже, между ними. Обвел все три большим овалом, пустил поверху несколько завитушек и некоторое время созерцал нарисованную рожицу. Потом вздохнул и, позволив бровям вернуться на место, печально подпер щеку рукой. Он подозревал, что думать, это не самое увлекательное в жизни занятие, но что будет так скучно, Амадеус не ожидал.
А потом прилетела муха. Она, очевидно, была старожилом Университета и прекрасно знала, что среди тех, кто думает, не принято замечать мух. Наглая тварь неторопливо, с издевательским жужжанием, сделала круг над Амадеусом, очевидно выбирая место для посадки, и приземлилась на лежащий перед ним лист, прямо на рисунок. Подняла передние лапки и начала тереть их одну о другую.
– Кыш, – беззвучно, чтобы не привлекать внимания окружающих, выдохнул он.
Муха, стоящая на четырех лапках, качнулась, но устояла и продолжила свое занятие. Амадеус снова покосился на студентку. И ничего в ней нет особенного. Курносая, пухлощекая, а шея такая короткая, что кажется, будто ее вообще нет. Определенно, девица не стоит того, чтобы терпеть такие мучения!
А муха, опустив передние лапки, теперь работала задними – чистила распущенные крылышки. Что ж, она сама выбрала свою судьбу. Рука Амадеуса двинулась, приподнялась и резко опустилась вниз. Похожая на лопату ладонь, упала прямо на уверенную в своей безопасности муху, размазывая ее по рисунку. Грохот при этом был такой, что все, кто был в этот момент в библиотеке, подпрыгнули от неожиданности, а это пухлощекая, ради которой он приперся в столь тоскливое место, еще и взвизгнула. Амадеус не удостоил ее вниманием. Встал, шумно отодвинув стул, и направился к дверям, на ходу вытирая руки своим испорченным листком. Скомканную бумагу он, не целясь, швырнул в мусорную корзину, стоящую у стола онемевшей, от такого поведения студента, дежурной. То, что попал, это настолько естественно, что даже не достойно упоминания. Больше он в библиотеке не появлялся.