Рука Крима замерла, не коснувшись пульта.
– Поправка? – нетерпеливо спросила Петра.
Он не ответил.
– Поправка?! – настойчиво повторила девушка.
Шторр молчал.
– Ну же, Крим! – Лопес оторвала взгляд от экрана и повернулась к нему. – Что с тобой, Крим? Поправка!
На лбу у него выступили крупные капли пота. Внутри у Крима все похолодело, сердце зашлось в неистовом ритме, дыхание перехватило. Пальцы его мелко дрожали, но по-прежнему не прикасались к кнопкам.
– Кримушка! Очнись, Кримушка! Поправка!
И тут он увидел ее глаза. В них было все: и вопрос, и страх, и любовь, и гнев, и надежда. В следующий момент Крим ничего уже не видел, кроме этой пары обращенных к нему ясных голубых глаз. Мир словно растворился в них: пространство исчезло, время остановилось, и не существовало более ни экрана, ни тренажера, ни «Викинга», ни базы, ни Империи – ничего. Только эти глаза. Глаза Петры. И еще ее голос – надрывный, отчаянный, умоляющий:
– Ну же, Кримушка! Поправка!
И тут он не выдержал.
– Есть поправка!
Пальцы яростно ударили по пульту, посылая в машину цифры. Верные цифры.
Они вошли в атмосферу.
– Абордажной партии: готовность номер один, – разнесся по отсекам приказ Мигеля Руджери.
– Группа стыковки – готовы.
– Первая группа ударного эшелона – готовы.
– Вторая группа ударного эшелона – готовы.
– Третья группа ударного эшелона – готовы…
– Пятая группа второго эшелона – готовы, – доложил Мэрфи, когда очередь дошла до него.
Хорст почему-то до последней минуты надеялся, что его пятерку поставят в ударный эшелон, и он будет среди первых, высадившихся на атакуемый корабль. Но лейтенант Алекс Мустер, командующий десантом, был непреклонен. «Охота» – не детские игры, и впереди должны идти самые лучшие, самые опытные. Бесполезного риска «Викинг» себе позволить не мог.
В душе Мэрфи был с этим согласен: интересы дела важнее чьих-то личных амбиций, но сама мысль о необходимости укрываться за спинами других, пусть даже самих Алекса Мустера и Олафа Меды, больно уязвляла жреца. И новенькие погоны капрала, красовавшиеся на плечах его голубого комбинезона, и золотой знак командира боевой группы на груди служили здесь лишь слабым утешением.
Мэрфи оглядел свою пятерку, ныне – боевую группу из пяти рядовых. Академики были в легких пластичных скафандрах с большими шлемами, устройство которых позволяло одновременно видеть не только то, что происходит впереди, но и справа, и слева, а при желании – и сзади. На поясе у каждого висел короткий бластер – оружие абордажного боя. Последнее, впрочем, было лишь необходимой предосторожностью – десантникам второго эшелона стрелять обычно не приходится.