Что еще? Раковина умывальника, заполненная мутной водой и пивными банками. Засиженное мухами зеркало. Серое от грязи полотенце, висящее на крючке. Рядом двухдверный платяной шкаф с оторванной створкой. Какие-то тряпки, старый брезентовый рюкзак и оружейный футляр. На вбитом в стену гвозде висел чехол для одежды. Пока я рассматривал интерьер, мужчина наблюдал за мной.
— Чего нужно? — спросил он. Голос у него под стать внешнему виду — низкий и хриплый.
— Мне? Ничего. Просто вы так странно себя убиваете, что я стою и удивляюсь! Вы же так никогда не убьетесь! Лучше возьмите пистолет и выстрелите себе в голову! Разбавьте этот мир серым веществом своего мозга! Не хотите? Зря. Я бы посмотрел.
— Чего тебе нужно, клоун? — повторил свой вопрос мужчина.
Говор у него интересный и можно сказать — ожидаемый. Значит, я не ошибся. Усмехнулся и перешел на русский язык, копируя тон одного приятеля из Виго:
— У меня есть интерес до одного писателя, который имеет привычку писать письма, но не оставляет адресов для ответа. Вы не знаете этого шлемазла? Он такой поц, шо боже мой! Все ходят и удивляются за этого глупого человека.
— Что ты несешь? — по-русски спросил он и прищурился.
— Несут рыбу с Привоза, а я так — интересуюсь. И прошу вас заметить — интересуюсь со всем уважением к вашим потрепанным жизнью сединам. Другой бы на моем месте давно заехал вам в портрет, а потом добавил ногой по ливеру. Вы хочите таких развлечений? Могу устроить. Совсем за недорого.
— Да я…
— Говорите уже, отец русской демократии — хочите или не хочите? Скоро обед, а мне совсем не улыбается стоять и любоваться вашей хмельной физиономией.
— Хватит придуриваться, — неожиданно резко сказал мужчина, — из тебя, парень, одессит такой же хреновый, как и еврей.
— Но член у меня обрезан. Показать?
— Бабе своей покажи.
— Уже лучше, — улыбнулся я, — грубость свидетельствует о наличии здоровой злости и слегка увеличенной печени. И давно вы ушли в запой?
— Тебе что за дело? Ты кто?
— Аз езмь судия. — Я достал из кармана сигареты и неторопливо закурил, наблюдая, с каким внезапно возникшим интересом мужчина изучает мою скромную персону. Прикурил, выпустил струю дыма и закончил свою фразу: — Но вы можете называть меня просто: уважаемый господин Карим.
— Карим Шайя, — утверждающе кивнул он. — Жив, значит…
— Мы с вами разве знакомы?
— Где Маргарет О'Рейли? Она жива? Рассказывай, раз пришел.
— А ключ от квартиры вам не дать? — холодно спросил я. Перехватил взгляд, брошенный в сторону дивана, и честно предупредил: — Дернешься — получишь пулю в колено. Поверь, это больно.