— Думаешь? На твоем месте я не была бы такой самоуверенной. — Прозвучало это не слишком уверенно. Жила себе спокойно, и вдруг является человек, который вознамерился превратить твою жизнь в сущий ад. И все вокруг приобретает иные очертания — житейская драма начинает напоминать фарс.
Невероятно, но Айрис услышала свой собственный ироничный, мрачноватый смех.
— Хорошо. Я накормлю тебя. Но только потому, что считаю: хотя бы один из нас должен вести себя как цивилизованный человек, — холодно сказала она, перед тем как отнести поднос матери.
Люцилла Динмор была в капризном настроении. То она говорила, что не голодна, то в следующую минуту хотела знать, почему ее дочь так медлит с обедом.
Она решила не говорить матери о том, что Бартон находится в доме. Скрыть правду нетрудно, так как ее спальня и комната для гостей, в которой остановился Фил, находились в разных концах дома. Айрис пришлось пробыть у матери довольно долго, чтобы успокоить ее и поправить сбившуюся постель. А тут еще избалованная дама выразила желание вновь обсудить печальную судьбу дома.
— Если бы дорогой Чарлз был жив, он ни за что бы не допустил продажи Холла, — причитала она, настраиваясь на ссору. — Он был таким добрым, щедрым человеком. Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло, что ты вышла за него замуж? — добавила она брюзгливым тоном. — Такие мужья — редкость.
— Я знаю, — покорно ответила Айрис, не желая быть втянутой в глупую, бессмысленную перепалку с матерью. Мать съела еще немного супа.
Ворчливое настроение не было характерной чертой миссис Динмор. Дочь понимала: оно вызвано тем, что мать больна, к тому же глубоко расстроена из-за продажи дома. Стоит признать, что последнее примечание матери не лишено здравого смысла. Чарлз и в самом деле был добрым и великодушным. Это действительно так, хоть, если говорить правду, она вовсе не мечтала выходить за него замуж тогда, восемь лет назад. Нет, тогда она сходила с ума от любви к Филиппу Бартону…
…Айрис до сих пор отчетливо помнила свой визит к лондонскому гинекологу. Осмотрев пациентку, он подтвердил ее подозрения о беременности. Она даже прикрыла глаза, вспомнив, что она пережила в тот момент. Дом семьи Динмор был продан в оплату долгов разорившегося отца. Мать находилась в психиатрической лечебнице. Сама Айрис жила у тетки в мрачном старом лондонском доме. Ей срочно надо было найти какую-нибудь работу, чтобы хоть как-то жить. Айрис считала, что ей повезло: удалось устроиться продавщицей в секцию мужских подарков респектабельного универмага. Правда, на временную работу, но и это была удача.