— Ищите. Найдете, по праву ваши будут… — промолвил вслух слова графини-призрака Остап, сонно глядя на смотревших на него своих компаньонов.
В гостиницу Адам Казимирович возвратился уже ночью и под изрядным хмельком. И вот что он рассказал своим «братцам»…
… Что говорили между собой поднадзорные до слежки за ними, Адам Казимирович не мог, разумеется знать. А когда пристроился неподалеку, то услышал:
— Я набираюсь смелости, Петр Николаевич и Ксения Алексеевна пригласить вас отужинать в ресторан по случаю нашей второй встречи, — с поклоном приглашал греческо-турецкий негоциант.
— Отчего же нет? Что ответим любезнейшая Ксения Алексеевна, на приглашение? — взглянул на супругу Березовский.
— О, как давно, мы бывали в обществе, — вздохнула дама. — И хотя не в то общество, в какое вы нас приглашаете, но всё же… Я не отказываюсь, господа.
Весь этот разговор, наострив, как говорится, до предела уши, слышал новоиспеченный агент великого предпринимателя, Адам Казимирович. Он проследил, как две пары вошли в ресторан, где заливался модной мелодией небольшой оркестрик. Видел как дамы и их кавалеры уселись за четырехместный стол, как к ним подскочил официант и начал угодливо принимать заказ. Козлевич уселся за соседний стол, но разговор поднадзорных он уже не мог слышать. Говорили они негромко, а если бы и громко, то их слова заглушала музыка. Наблюдающий за ними тоже сделал заказ и решил скрасить не только свое одиночество, в этот, час, но и нахлынувшее на него сентиментальное настроение. Когда оркестр заиграл любимый им полонез Огинского.
Козлевич пил и в такт мелодии покачивал свой корпус. А когда оркестр закончил играть полонез, он осушил очередную рюмку водки, вытер усы салфеткой, встал и подошел к паре сидящей за отдельным столом.
— Прошу пани и пана извинить меня, но не поляки ли вы? — обратился он к ним по-польски.
Кавалер молоденькой дамы засмеялся и ответил по-русски:
— Нет, нет, товарищ, не поляки мы. А что вас побудило спросить это? — доброжелательно посмотрел на Козле-вича он и взглянул на смеющееся личико своей дамы.
— Я видел как вы заказывали любимую мою музыка, волшебный полонез Огинского, и я подумал…
Девица вдруг сказала Козлевичу по-польски:
— Он не поляк, но я полька. Полонез Огинского тоже мой любимый.
Адам Казимирович зашевелил свои усы над улыбающимися губами и промолвил:
— Очень приятно это слышать, пани. Разрешите представиться, Адам Каземирович Козлевич.
— Очень приятно, пан. Барбара Пшишевская, — склонила чуть голову представилась полька, не вставая с места.
— Прекрасно… Ну, коль уж завязывается знакомство, то разрешите и мне представиться, — встал кавалер Пшешинской. — Евгений Владиславович Голубев, — кивнул он головой в знак подтверждения.