— Всё надо сдать, — отчеканило начальство. — Всё по акту. На вас числится вот и расхлёбывайте теперь. Сколько он стоит? — помешивая ложечкой чай в стакане, спросил строго начальник.
— Сто, — упавшим голосом ответил Обувайло.
— Вот видите. Всё надо сдать по акту, а нет — платить придется, уважаемый Петр Васильевич. Нельзя же списать такую крупную единицу, как барабан. Это же не бумага писчая или карандаши там.
Упал совсем духом Петр Васильевич. Вконец расстроенный Петр Васильевич по телефону вызвал милицию.
Вскоре на пролетке приехали капитан и старшина с розыскной собакой. Обследовали всё, опросили всех, изучили окно, дали понюхать след от места, где стоял барабан до окна и дальше, на улицу. Но тщетно. Собака принюхивалась, принюхивалась, петляя, потом посмотрела на старшину и виновато завиляла хвостом.
— Много народу по улице прошло, да и остановка трамвая рядом, — отметил капитан. — Что же будем искать иначе, не волнуйтесь, мы сообщим вам. А фотографию, разрешите, мы возьмём.
На этой фотографии Обувайло был снят в колонне демонстрантов-оркестрантов со своим роскошным барабаном.
Еще раз заверив, что барабан найдут, — не иголка же всё-таки, а целый барабан, капитан и старшина с собакой уехали.
Вскоре в горотдел милиции поступило сообщение, что человека, тащившего огромный барабан видели в Сартане, в Жабовке.
— Куда же вор мог тащить этот проклятый барабан, просто интересно, старшина, а?
— И зачем? Если вор, то есть же более ценные вещи для продажи, — подтвердил милиционер.
— И более удобные для хищения, а тут барабан-громадина! — удивлялся и капитан. — И базара там нет, а здесь же, в городе.
Милиционеры сели на дрезину и отправились к указанным поселкам по железной дороге. Добро, что они были пригородами Мариуполя.
Узнав в чем дело, в поселковом совете Сартаны счетовод воскликнул:
— Так это же Кузька — музыкант! Он больной психически, помешан на музыкальных инструментах. Разве это первый случай!? Поехали к нему, он должен быть дома сейчас.
Сели на пролетку и помчались по поселку на другой его край.
— Он из клуба и гитары, и мандолины, и домбры крал. Однажды пытался даже пианино разобрать и унести, да Федот, сторож, помешал, — когда ехали к дому Кузьки, рассказывал веселый бухгалтер, ничуть не смущаясь воровством Кузьки. — Его вначале посадили, а потом врачи определили его болезнь и отпускать теперь приходится. Вот деньги положи, не тронет! Золото положи, не тронет, а что касается инструментов музыки… Больной человек и всё. Вот и приехали, это дом его. Он с дедом престарелым живет.